Валерий Антипин - Он, она, они

А потом меня окружило молчание.

– Эй! Что замолчал?

Никто не ответил. Я улегся на спину и стал размышлять. Какой такой мешок, что пустое собирает? Надо же, и придумать такое не придумаешь. Если есть такой мешок, значит, и другой должен быть – противоположный. Закон природы, как холодное и горячее. Не пустое, а светлое. Вон что творится, хотя… мир не без добрых людей. А я? Неужели только «пустое» и ношу в себе?

И как только я произнес это, из меня выплыло черное пятно наподобие темного облака. Ей богу выплыло. Сам видел! Лопнуло, разлетевшись на множество точек, которые бесследно пропали. Ангел не соврал и был прав. Я почувствовал, что сбросил что-то лишнее, требующее слишком много привилегий, стало легко – как утром в саду. Что-то ещё осталось! Значит, есть во мне крупица добра. Значит, не всё потеряно!

Ливень стих. Поэзия дождевых капель отстукивала редкие рифмы. Согревшись и засыпая под затихающую прозу дождя, я шептал, вспоминая знакомые афоризмы – о листьях, о благодарности, о негаданном счастье.

Утром я проснулся оттого, что холодная ладонь Марьи Григорьевны коснулась моего горячего лба.

– Заболел что ли, Петр? Баньку истопи, попарься березовым веничком, хворь и выйдет. Не кушал, поди. Эх, городским ты стал, темный человек. Приглядеть за тобой некому что ли! А сыновья где? Всех ждала.

Она ворчала, хозяйничая в доме. Мне стало спокойнее от ее присутствия: бряканья посуды, разговора про мою двоюродную сестру.… А в комнатах было все также чисто, убрано, словно ночью ничего и не было.

– Он нынче лило как. Ужасть! На тракторе до станции не добраться. Размыло все. Ну и август! Я думаю, дай зайду, может, объявился кто.

Марья Григорьевна подошла ко мне и подала кружку с лечебным настоем, от которого струился пар.

– На вот тебе настой липовый с медом. Хлебни, а то расквасился, как капуста в бочке. Прилег бы в кровать, что в кресле-то ютишься! Насте накажу, пусть щей сварит, а вечерком пирог испеку, посидим, поговорим.

Я кивнул, отхлебывая из кружки сладковатую жидкость.

– Порядок. И никакого погрома. Чудно, – прошептал я.

– Да! Еще чего спросить хотела. Что за мешок в сенях валяется? Новехонький. Я его прибрала, в кладовой он. Нужен, не нужен, к чему-нибудь да пригодится.

– Какой мешок? – протянул я от волнения.

– Ты чего, Петр? Глаза-то сейчас из орбит выскочат!

Встав с кресла, прижав теплую кружку к горлу, догадываясь о каком мешке идет речь, уточнил, где он лежит, стараясь не показывать удивления.

– Ты чего сусолился? Драгоценность, какая что ли!

– Да нет, – ответил я.

– Ладно, идти надо.

Незаметно взял приготовленный подарок. Пока Марья Григорьевна, кряхтя, одевалась, подкрался к ней и протянул сверток. Похоже, она и не ожидала, что кто-то вспомнит о дне рождения, ее глаза засияли лучиками. Поджав губы, не торопясь, она, по-девичьи, поправила платок. А я с непритворной нежностью обнял свою тетку, пообещав, что недели через две приедем всей семьей. Что теперь все будет по-другому. Как-то, даже очень!

Каждое утро, как всегда опаздывая, Евгений спешил в контору небольшого цеха по изготовлению мебели, где и проводил потом весь день. Он вдоволь наигрался в благородство, от которого только страдал, и однажды решил стать абсолютным карьеристом.

С того времени, за что бы он ни брался, все получалось само собой. Молодой человек в великолепной физической форме, одетый с иголочки, уверенный и общительный, но не пунктуальный. Абсолютный карьерист, который делает только то, что в его интересах, и никак не реагирует на какие-либо там советы, выходящие из поля так грамотно составленных планов. Ему было неважно, что о нём говорят и думают, здороваются с ним или нет, пригласят ли на корпоративную вечеринку или проигнорируют. Во всём и везде он гнул свою линию, придерживаясь принципов, которые как-то вычитал из биографии одного удачника, лишь подстроив их под свою натуру. Если уж говорить об успехах, то Евгений действительно добился того, чего хотел. А хотел он многого, не подозревая, что всё всегда имеет свои пределы.

И вот однажды, сидя на скамейке, в сквере, он рассматривал папку цветных эскизов – спален, кухонных гарнитуров и детских, В этот момент Евгений не обращал внимания на пульсирующую вокруг него жизнь. Не ощущал тёплого летнего ветерка, не слышал звонкие голоса, не видел красоту, которая присутствовала в каждом уголке сквера. Шурша лощеными листами, он делал заметки, что-то подчеркивал и исправлял. Поймав себя на мысли, что он думает уже не о новой мебели, а о чём-то другом, Евгений решил остановиться.

– Всё, хватит! – произнес он. Захлопнув папку, положил ее на скамейку.

От повседневных дел отвлекли его философские размышления о счастливом будущем, правда, ничего конкретного на этот счёт ему в голову не приходило.

– Вы мне не поможете? – на Евгения вопросительно смотрела девушка в светлом шелковом платье.

– А что случилось?

– Да вот, видите, колесико сломалось. А я только с поезда. Здесь не далеко.

Она сделала шаг в сторону, и Евгений увидел перед девушкой большую сумку с двумя пакетами.

– Кстати, меня зовут Света.

И невинно хлопая ресницами, добавила:

– Пожалуйста.

Евгений встал, протянул руку и в ответ назвал свое имя. К женщинам он относился осторожно, избегая всякого рода взаимоотношений с ними, считая, что прекрасная половина человечества способна обхитрить любой аналитический ум, пользуясь изящными формами и так называемой нежностью, и все для того, чтобы получить то, что взбрело им в голову. Получить немедленно и срочно. Не хотел он и порабощающего чувства сердечной привязанности, потому что уже имел горький опыт. Поэтому Евгений с опаской схватился за ручку дорожной сумки.

– Хорошо, – вырвалось у него против воли.

От столь необдуманного поступка лицо его вспыхнуло. Давало о себе знать то обстоятельство, что в последнее время Евгений жил отшельником и смотрел на всех женщин как на прошедшую любовь по имени Оля.

А влюбился он когда-то безумно и страстно. Никого не видел кроме неё, да и не хотел видеть! Только Она, везде и всюду. Эти бархатные губки, тонкая талия и ошеломляющие движения загорелого тела пленили парня. Евгений с головой бросился в раскованность Ольги, в ее теплые объятия, нежные ласки, сладкие ароматы.

Не сразу он заметил, что подруга попросту обирает его. Ольга опустошала его счета, которые не успевали восстанавливаться после её мощного натиска. Потом обнаружилось, что куда-то подевалась из дома и часть столового серебра. Вернувшись из очередной командировки, Евгений увидел в своей квартире только голые стены…

«Ничего не произошло, только маленькое недоразумение», – успокаивал он себя. Мало ли что с кем бывает. Что из этого? Но после того случая он решил, что с любовью покончил, загружая вечера силовыми тренировками, общениями с родственниками и культпоходами. Хотя в глубине души надеялся, что ему ещё повезёт.