Вяч Кон - Разбитыми пальцами ног. По ладоням Вселенной

Мое будущее весело на волоске. Смысла бороться за свое существование потеряло силу, надежды на признание меня как личности было глухо. Реальность была глуха и только мои собственные фантазии по поводу ее немного радовали. Я был счастлив и несчастлив одновременно. Отверженный сын матери-реальности в любую минуту мог превратиться в озлобленного демона. И только белый свет за окном сдерживал аномальную опухоль. Каждый из нас сидел отдельной квартире и постепенно умирал в одиночестве.

Прошло несколько месяцев. Я долго не писал. Все боролся за свое существование, все силы были брошены чтобы подняться из нищенского существования, все увенчалось истерикой, и вот теперь тих и спокоен. Я удивляюсь тому как просто наличие денег привело меня в равновесие, как радостно вокруг зашелестели деревья, которые еще вчера пугали своими остротами. Теперь я возвращаюсь к прожитому и пытаюсь понять…

Вот нищий очень вежливо обращается к нам за помощью, а мы шарахаемся от него, и не оттого, что потеряли все свое милосердие, мы шарахаемся от страха стать им же – этим нищим – мы все висим каждый день на волоске, в страхе потерять работу, заработок, стабильность, лицо, имидж, чувство собственного достоинства, – потому что все это легко оказывается теряется, всё рассыпается в словно песок от малейшего прикосновения.

Сегодня ехал в такси и слышал заключения психолога – офисный психоз – фактор сужение дееспособности человеческого мозга и сердца от сконцентрированного напряженного состояния в маленьком ящике – мониторе. Этот фактор выжимает из человека все соки и через определенное время он смотрит на экран, но уже ничего не видит, он работает, но уже не работает. Подсознание подспудно говорит ему об этом и он еще больше напрягается, и выжимает из себя последние соки. Инстинкт бьет тревогу – твои действия бесполезны, тебя выгонят с работы.

2 взмах руки.

Ближе к утру, вдруг ощущаешь, что у тебя за спиной столько ненужно прожитых дней, что кто-то мог сказать, что такую хандру каждый знает в «среднем возрасте», но ты их действительно ощущаешь, как мусор. В памяти лишь отдельные фрагменты ярких неизгладимых событий, и я храню их, как самое большое сокровище. Но вот! Похоже и я стал накопителем и сутяжником, а еще недавно получал озарение от того, что освобождался от всего – в том числе и счастья. Но что-то скрипнуло и умолкло. Я словно потерял связь с небесами. Мир высоких истин закрылся от меня перед носом и исчез у меня внутри. Я не вижу его перед собой, я не чувствую наслаждения быть в нем. Вся проблема теперь в том, что Он во мне.

И жизнь Его во мне кардинально отличается от того, когда я был в нем. Я чувствую, как его точка, необъяснимая тоска пустоты, заполняет меня изнутри. Как дикая невозможность реализовать свою полноту в пустоту, и крик Его словно младенца подобен реву быка. Я – (тире) Бог. Теперь нераздельны. Я пришел к чему так шел. Но никак не мог предположить, что это будет такое. Иметь в себе Бога – это невероятная ответственность. Ответственность перед тем, что проявится через тебя во внешнем. И если кто-то воскликнет – не ты владеешь поступками, а Он движет тобой, но это слова человека, который и на километр не приближался к Нему «ибо убоялся». А вот Он теперь во мне, и я сгораю вместе с ним. Я думал буду непомерно счастлив нести в себе великое совершенство любви и творения, а оказалось, что Бог глубоко несчастен и не удовлетворён собою. Он постоянно совершенствуется и потому не знает точно, что хорошо и что плохо. Все почему-то стало относительно, в отличии от начала, где все было понятно, а в начале всегда понятно – поддерживаю Его. Да, относительность нас движет и нас же убивает. Мы теряемся в размытых гранях соотношений. И уже когда все перемешалось ничего не остаётся, как только отдаваться на волю случая – авось что-нибудь выйдет удачненькое. Жаль только, что эксперименты превратились в пустую игрушку забаву. Все новаторства оказались играми в новизну…

…Надо вспомнить что было в начале… Какое-то дыхание понесло, что-то всем двигало. А теперь словно рассыпалось. Такая рассеянность. Радоваться бы – кто-то сказал нирвана, священная пустота. Начала начал. Невидимый Огнь духа жжет желание подлинной новой жизни. Но незримость уже пугает – слишком привык лицезреть плоды своих трудов, ах, как бы здорово вновь стать младенцем с чистой и незапятнанной душой!

Теперь меня увлекает то что называется, как «грязный секс». Мне нравится слышать пошлые словечки во время секса, самому произносит, я стал получать наслаждения от слов по телефону, мастурбируя своим членом.

ДОМ №…

Маленькая женщина вошла в мою квартиру достала тапочки, а на утро уже разместила зубную щетку и баночки с кремом в ванной рядом с моими туалетными необходимостями. Ещё недавно я хотел такого шага со стороны женщины моего нового романа, а теперь в испуге пытался ответить на ее вопрос о существующих у меня других связях. Перейдя на привычный философский тон, подавляющий собеседника своей эрудицией, я старательно начал прикрывать свое недовольство. Тема о свободе обескуражила маленькую женщину, еще недавно она наверняка, как и я поднимали, это слово как знамя жизни, а теперь каждый пытался освободиться от гнетущего чувства, что нечто, с чем мы боролись становиться новой идеей со своим флагом. Мы смотрели в глаза друг другу и ужасались происходящим. Снова подтвердилась схема взаимоотношений – кто-то принимает обязательно противоположность, даже если это не присуще. Она называла меня странным словом «Славик», так меня еще никто не величал. Но занимаясь с ней сексом я все больше ощущал себя сатиром с неиссякаемым голодом тела.

Вставка для скучающих.

Боль. Чем была вызвана эта? Твоим ли отказом или убийством моих чувств, или тем что сама решилась на подобное, а может во мне заиграл какой-то древний червь, желающий выбраться наружу, задавленный кем-то свыше. Так ли это? Или совсем все наоборот – я просто болен дикой болезнью, и эта болезнь совсем простое чувство правоты. А просто синдром неврастении, и может моя личина это все лишь не просто защита от кошмаров наших слов. Настолько мы стали мелкими, что слова наши превратились в комариные укусы. Настоль бестолково мы растратили свои силы, что превратились из титанов в пародию перелетных существ. Что-то потерялось в нас существенное. Я не знаю, что, когда я касаюсь тебя ко мне возвращается подлинность чувствования себя, а если я чувствую себя, то есть полное доверие к тому, кто со мной и что меня окружает в тот момент. И тогда, на этот короткий миг, который иногда чуть удлиняется, во мне пробуждается человек. Пробужденный он дышит и зовет к себе подобных. И иногда кто-то отзывается. Так иногда отзываешься ты, и в эти короткие временные промежутки я люблю тебя, как никого больше. В этот момент ты для меня все. Я не хочу, чтобы это перерастало в длинную скамью наших воспоминаний, я не верю ни времени и длительности возможного ощущения. Но этими мгновениями я живу. От одного к другому, от того что есть, к тому что вновь будет. И это наполняет меня ожиданием жизни. Кто-то из мудрецов воскликнет – да, разве не могут люди сами создать себя: подобное счастье быть в постоянстве. Не знаю, но все что в моей жизни все превращалось в иллюзию, кукольный дом. О котором написал Генрих Ибсен. Мне кажется, он что-то интересное прожил в своей жизни, я вижу это по его драматургии. Хорошо, что мы можем оставлять свои мысли другим – так мы не совсем одиноки в паузах между воскрешениями. И в наших паузах между тобой и мной есть незримый Ибсен. И когда ты спрашиваешь где я, то это просто – мы иногда забалтываемся. Я понимаю, что тебя это огорчает и мне жаль, что я иногда забываю тебя, но поверь, а верь это просто, что никогда не забуду. Я буду нужен, как и ты мне. Я исхожу это из себя, хотя в наш век это считается чем ужасным и даже невозможным. Но мне и этого достаточно, и это может быть единственное сегодня реальное. Быть может если бы мы жили в другую эпоху, хотя мы наверняка жили в другое время, но даже в том времени есть свои чудесные стороны бытия. Одна из них – это то, что встретил тебя. Но нас так разделяют наши головы.