Кайркелды Руспаев - Планета-волчок. Рассказы и сказки

– То есть?

– Вы сами участвовали в краже или вы – скупщик краденого?

– ?!

– Этот рассказ написал я, – продолжал я, – Два дня назад я передал черновик секретарше, она набрала текст, распечатала и вчера вечером передала распечатку мне. Сегодня, обнаружив рассказ в Журнале под вашим именем, я выяснил, что текста в компьютере нет, а черновик пропал. Я требую объяснений! Я был в редакции, – там утверждают, что к ним рассказ поступил третьего мая. Белиберда какая-то!

– Слушайте, кто вы?

Я представился, но видимо моя фамилия не произвела на телефонного собеседника никакого впечатления.

– Да, в начале месяца я отправил рукопись в Журнал, – подтвердил Айнаев, – Но это мой рассказ.

– Нет, мой! Я требую, чтобы вы публично отказались от него и публично принесли извинения! Иначе я подам в суд. У меня есть свидетель – моя секретарша.

Айнаев бросил трубку. Я позвонил вновь.

– Послушайте! – он заговорил с заметным раздражением, – Обратитесь к психиатру, или я обращусь в полицию.

– Вы наглец! – возмутился я, – Присвоили рассказ и еще смеете угрожать!

– Отстаньте! Не присваивал я ничего. Кто вы и откуда взялись на мою голову?

– Я вновь назвал свою фамилию. Айнаев повторил и сказал:

– Не знаю такого. Не слыхал…

Чем очень возмутил меня. Я человек скромный, но тут не удержался.

– Как не слыхали?! Я известный писатель. Во всяком случае, в нашей республике меня знают.

– Да? – интонации Айнаева свидетельствовали о том, что он не верит ни единому моему слову, – Может быть, может быть…

Я был уверен, что он готовится положить трубку и что теперь наверняка отключит телефон. Поэтому смягчил тон и попросил:

– Знаете что. Давайте встретимся и поговорим. Эта история кажется мне странной. Я, конечно, не верю вам, но работники редакции… все же солидное, уважаемое издание. Да и штемпеля почтовые на вашем пакете… давайте встретимся и во всем спокойно разберемся. Назовите свой адрес, я приеду сейчас же.

Айнаев замялся. Думая, что он не хочет выдавать своего местожительства, я предложил:

– Или, если хотите, приезжайте вы ко мне. Я буду ждать вас снаружи, у подъезда.

Я назвал свой адрес и Айнаев согласился.

Ждать пришлось недолго. Возле моей машины припарковалась другая, как две капли похожая на нее. И, что поразило, номера совпадали. Правда, последняя литера у подъехавшей машины была другой. Но, когда вышедший из «Мерседеса» мужчина направился ко мне, я потерял дар речи – Айнаев словно был моим братом – близнецом.

Он тоже не смог скрыть удивления, взглянув на меня. Мое изумление удвоилось, когда на мое: «Каир Зейнулович» он отозвался эхом: « Каир Зейнулович».

– Значит, мы с вами тезки, – только и смог я произнести. Повисла продолжительная пауза, во время которой мы стояли, изучая друг друга.

Я опомнился и пригласил «двойника» в дом.

– Вы сказали, что я вор, – выслушав меня, сказал Айнаев, – А может, это вы пытаетесь присвоить чужое. Хотя я не понимаю, для чего это вам нужно. Посудите сами – вы утверждаете, что два дня назад изложили свой опус на бумаге. Даже если допустить, что его украли, никакое издание не способно опубликовать его в такие сроки. Взгляните на дату сдачи Журнала в набор.

– Но, тем не менее, рассказ сочинил я! – не сдавался я, – Ночами не спал, совершенствуя каждую мысль.

– И что? – видимо Айнаев все больше утверждался в мысли, что перед ним душевнобольной, – Вы исключаете возможность возникновения дельных мыслей в чьей-либо голове, кроме вашей?

– Нет, конечно! Но рассказ в журнале – зеркальное отражение моей рукописи.

Я пододвинул Журнал и рукопись к своему визави. Тот некоторое время занимался сличением и вернул бумаги тем же путем.

– С чего вы взяли? – возразил он, – У вас совершенно другая манера письма. Правда, сюжет одинаков, и мысли совпадают…

Я рассердился, думая, что он издевается надо мной. Но, еще раз изучив тексты, должен был признать, что Айнаев прав.

«Что за чертовщина! – думал я, совсем сбитый с толку, – Ведь мы с Корлан установили, что рассказ и там, и тут совпадает слово в слово!»

Я растерянно уставился на Айнаева, а он скривился в ехидной улыбке.

– Существует разновидность маньяков, – выдал он, – Они переписывают чужие произведения и пытаются опубликовать, утверждая, что это они сочинили…

– Да вы что! – воскликнул я, – Я нормальный человек! Я писатель. Вот мои книги. Как вы можете не знать моего имени?

Достав тома из стоящего рядом книжного шкафа, я разложил их перед гостем. Тот с интересом перелистал книги, внимательно рассмотрел мой портрет на томике избранных повестей и рассказов.

– Вроде, вы, – неуверенно заключил он.

– Вот видите! – продолжал я наступать, – Я уважаемый писатель. Мною написаны несколько романов, десятки повестей и других произведений. Пристало ли мне претендовать на чужой рассказ?

Айнаев пожал плечами.

– Не знаю, для чего вы это делаете, но и я весьма популярен. Правда, у меня нет романов, зато есть научные труды; я опубликовал кучу статей в нашей и зарубежной периодике. И рассказ этот написал я. Ваши претензии неуместны. И ситуация эта идиотская. Если только не розыгрыш…

Он оглядел комнату, высматривая, нет ли где замаскированных видеокамер.

– Да нет, какие могут быть розыгрыши! – с досадой произнес я, – Ситуация и впрямь идиотская. Вы мне не верите, но я клянусь: этот рассказ сочинил я!

Айнаев взглянул на меня с б о льшим доверием.

– Ребус, какой то, – сказал он, – И знаете, какой вывод напрашивается из всего этого?

– Какой?

– Невероятно, но придется признать, что мы, независимо друг от друга, сочинили один и то же рассказ. Только так можно объяснить случившееся.

Я в сомнении покачал головой.

– Да, в это трудно поверить, но такие случаи известны, – продолжал Айнаев, – Одно и то же изобретение или открытие совершали одновременно два человека. Раньше, когда не было единого информационного поля, ученые из разных стран почти одновременно публиковали схожие по содержанию труды, патентовали одинаковые изобретения.

Я внимательно слушал Айнаева, а он продолжал:

– И знаете, что я обо всем этом думаю? Что такое изобретение? Мне кажется верной следующая этимология этого слова: изобретение – обретение из… Из источника, который существовал всегда, и только редким счастливчикам удавалось напасть на него и… обрести. Любое открытие – всего лишь констатация явления или закономерности, которые существуют в природе, существовали всегда, скрытые до поры до времени от глаз людей.

Что происходит, когда кто-нибудь делает открытие? Этот «кто-нибудь» открывает свои, ну и, глаза других на то, что есть, что было, а не создано или придумано только что. Человек открывает дверь, за которой стоит Истина. Она стучалась ко многим, но другим было не до нее, лень, или недосуг приложить усилие к дверной ручке. Или к затычке лампы, в которой исстари томился дух. Другое дело, что дух этот чаще оказывался злым, нежели добрым.