София Привис-Никитина - Кукушкины слёзки (сборник)

Бабушка заплакала, да так горько, что у Ляли всё внутри заморозилось от этого безутешного плача. Даже, когда хоронили дедушку, бабушка так не убивалась.

Она плакала сразу обо всем: о своём раннем вдовстве, о дочери, которая никого не любила в этой жизни кроме себя, об этой дурочке Ляле, которую угораздило влюбиться в чёрти кого!

В сторонке на диванчике плакала Ляля. Когда они наплакались, бабушка вдоволь настучалась костяшками крепко сжатого кулачка по пепельной головке внучки, пришла пора принимать решение.

Бабушка обещала взять щекотливую часть переговоров на себя. Решили ничего в долгий ящик не откладывать и порадовать родителей сразу по приходе из театра.

Из театра родители вернулись в приподнятом настроении, вся семья уселась у электрического самовара чаёвничать. Бабушка расстаралась: вишнёвое варенье, бублики, белый пахучий хлеб, тонко нарезанный сыр со слезой. От искусства бабушка перешла к прозе.

– А Лялька-то наша замуж собралась!

– Мама! Ну что Вы такое говорите? Замуж! Лялька только первый курс окончила. Да и мальчика у неё никакого нет!

– Это ты думаешь, что нет! – бабушка победоносно оглядела маму и папу, – а он даже очень и есть! И не мальчик вовсе, а богатый студент. Между прочим, иностранец! Из Парижа!

– Мама! Ляля! Что за вздор? Из какого Парижа? – мама побледнела. – Француз что ли?

– Так тебе и француз! Размечталась! В Париже не только французы живут!

– А кто? – беспомощно прошептала мама, всем существом своим предчувствуя подвох.

– Негры тоже там живут, во Франции этой! Между прочим, в самом Париже! А шо тут такого? Я не понимаю! У нас дружба народов! Девочка полюбила чернокожего парня. Шо здесь такого? Вы же интеллигентные люди…

– Негр! Из Франции? С пальмы упал и прямо в Париже оказался? Мама! Ты дура! Дура! А эта? Эта!

Мама завыла милицейской сиреной, вскочила, вцепилась Ляле в волосы и начала таскать дочь по квартире, обивая её несчастной головой все косяки!

– Сука! Продажная тварь! Проститутка! Посмотри, посмотри на свою любимую доцю, профессор кислых щей! Мудак восторженный! Я же говорила тебе, что моё сердце чует, что она спуталась с кем-то из этих! Но негр! Под обезьяну чёрную легла ради шмоток! Сучка! Подстилка!

Папе, для того чтобы защитить дочку надо было ударить жену, но он не мог осмелиться и только бегал за ней по маршруту: кухня-косяк, коридор – ещё один косяк.

Но наперерез косякам бросилась бабушка. Она, конечно, дипломатией владела слабо, но опыт коммунальных разборок в ней был заложен смолоду. Она моментально крепким кулачком закатила маме прямо в классический нос. Нос сразу включил краник с кровавой юшкой. Хватка Александры Яковлевны ослабла, и Ляля бросилась в спальню.

Всё её худенькое тело сотрясали рыдания. Она хотела одного: очутиться сейчас в объятьях своего любимого Каромо. Опустить пылающее обидой и болью лицо в его огромные мягкие ладони и забыть этот безобразный скандал как страшный сон!

Её мама не любит! И никогда не любила! Она только ждала случая, чтобы рассказать ей, Ляле про эту свою нелюбовь! Ляля вспоминала множество вроде незначительных размолвок и стычек, в которых мама даже и не старалась скрыть своей антипатии к дочке.

Ни одна вещь в гардеробе Ляли не могла быть лучше или, не дай Бог, дороже, чем у мамы. Папа боялся лишний раз при маме приласкать дочь. А после пятнадцати Лялиных лет отношения между двумя молодыми женщинами сильно смахивали на соперничество, причём, инициатива такого поворота отношений явно принадлежала маме.

Обида, возмущение папиным невмешательством, страх будущего, тоска по Каромо, необходимость и невозможность тут же связаться с ним, всё это накатывало такой безысходностью, что впору головой в окошко!

Но из дому её не выпустят – это однозначно. И Ляля лежала лицом в стенку и ждала рассвета. Она слышала, что происходит в большой комнате слово в слово.

Мама пошла приводить в порядок разбитый нос и принимать душ. В комнате остались только зять и тёща. Бабушка нарушила тишину первая:

– Миша! Но если дети любят друг друга, то может быть стоит познакомиться с этим… мальчиком? Они ведь всё равно поженятся…

– Что Вы говорите, мама? Какое поженятся? Поженятся они! – мама вылетела из ванной с полотенцем, обвязанным вокруг головы. Издала громкое «пфф» через губу, брезгливо сморщилась и продолжила:

– Этот папуас увезёт её в неизвестном направлении, в какое-нибудь племя «мумбо-юмбо» и, в лучшем случае, они её сожрут, а в худшем… – мама торжествующе замерла – будут натягивать на елду всем племенем!

Что такое «натягивать на елду» Ляля не знала, но подозревала, что это какая-то по-особенному позорная и стыдная казнь.

Мама долго кричала в подробностях о том, что сделают с этой дурой, и, наконец, вынесла заключение:

– А потом всё равно сожрут! Хотя, что тут жрать? Она брезгливо выпятила нижнюю губу, и бросил в сторону спальни дочери: – Тьфу! Смотреть не на что!

На этом разговор окончился. Папа недолго в молчании раскачивался с пятки на носок. Посмотрел пронзительно на свою жену, как – бы заново увидев свою любимую Сашеньку.

Увидел и узнал что-то стыдное именно о ней, а не о своей заблудшей дочери. Взял со стола «Советский спорт» и ушёл в свой спасительный кабинет работать. Дом замер в растерянности до утра.

Утро никого из этой семьи не отрезвило. Мама ходила с повязкой через всю голову и пригоршнями глотала аспирин. Папа бродил по квартире мрачнее тучи. Рыжие его волосы стояли дыбом и колыхались в такт шагам. Бабушка плакала назначенная виноватой за всё и про всё.

Ляля воровато прокралась в ванную, прихватив с собой одежду. Почистила зубы, оделась, выскочила из ванной, сорвала с крючка ветровку и, хлопнув дверью, скатилась с лестницы. Она так неслась через двор к троллейбусной остановке, что не заметила, что выскочила без сумочки. Пришлось ехать зайцем.

Из общежития высвистали Каромо. Долго держали военный совет и по молодости, с кондачка, решили тут же ехать к Ляле домой на объяснение с родителями. Надо быстрее предъявить родителям жениха. Пусть они увидят, что он никакой не дикарь, а симпатичный умный парень и уж, во всяком случае, есть Лялю не собирается!

Дверь открыла, впрочем, как всегда, бабушка. Перед ней стояла её худенькая маленькая внучка, а за её спиной чёрной горой нависал парень с такими широченными плечами, что трудно было представить, что он протиснется в их дверь без проблем.

Но парень не то, что протиснулся, он буквально просочился в коридор. Протянул бабушке огромную чёрную лапу и сказал:

– Очень приятно познакомитьзя! Меня зовут Каромо. Я Лялин будущий муж. Улыбка у будущего мужа была потрясающая в своей искренности и силе мужского обаяния. Бабушка оробела.