Сергей Шеридан - Останусь светом вдалеке, или Я знаю, ты – ангел, я знаю, ты есть. Молодёжная мелодрама

Как и обычно бывает в мой день рождения, всё начало дня я носился по дому в ожидании подарка и начала празднования. В этот раз я ждал подарка с особым трепетом, потому что сегодня мне подарят не мобильник, не игровую приставку, и даже не велосипед. Сегодня моим подарком станет трёхцветный котёнок по имени Лика.

С самого детства, трепетнее всего я относился к кошкам. Меня никогда не прельщали собаки, птицы, олени, хомячки, кони-пегасы и прочая реальная и мифическая живность. Умилялся я лишь кошечками, котиками и котятами. Кошка у меня всегда ассоциировалась с нежностью и теплотой, несмотря на то, что это довольно эгоистичное и самовлюбленное создание. Но этим кошки меня и привлекают. Ещё с детства я старался придерживаться установки «полюби себя больше всех, чтоб точно так же тебя полюбили и другие». Но почему-то, делал я ровным счётом всё наоборот – я старался любить других, и совершенно не задумывался о любви к себе. Ничего, годы научат правильно расставлять приоритеты!

Наконец, раздался звонок в дверь, и на пороге квартиры появились мамины друзья – Ольга и Алексей Андреевы, держащие в руках небольшой разноцветный комочек, который в это время смирно дремал на руках у дяди Лёши.

– Саша, иди сюда, к нам тётя Оля с дядей Лёшей пришли! – позвала меня мама, стоящая в этот момент в коридоре.

В этот раз я встретил их с особой радостью. Потому что, среди них была ещё и та, кого я ждал с особым трепетом – та самая котейка по имени Лика.

– Ну что, Сашка, с днём рождения тебя! – принялась поздравлять меня тётя Оля, – Мы с дядей Лёшей желаем тебе счастья, здоровья, успехов в учёбе… Лёш, ну что ты молчишь? Может, тоже чего-нибудь пожелаешь?

– Счастья в личной жизни! – отшутился дядя Лёша и все засмеялись, кроме меня. Я лишь улыбнулся в ответ. Во-первых, потому что мне ещё толком не было знакомо понятие «личная жизнь». А во-вторых, потому что всё это время я смотрел на котёнка, сидящего на руках у дяди Лёши.

– В общем, как и обещали, дарим тебе эту малышку, – произнёс Андреев и вручил мне котейку, которую я успел полюбить с первых минут нахождения рядом с ней.

Я нежно прижал эту малютку к сердцу и прошептал ей на ушко:

– Ну что, киндер, добро пожаловать домой!..

Весь день я провёл с моим маленьким чудом. Я даже хотел взять её за праздничный стол, чтоб, покормить её салями, карбонадом и прочими деликатесами, без которых не обходится ни одно торжество в России. Хотя, нет, вру. В нашей стране ни одно торжество не обходится без бутылки водки и салата оливье. Эти два продукта можно подать абсолютно на любой праздник – и на Новый Год, и на день рождения, и на день солидарности трудящихся, и даже на день взятия Бастилии.

– Саша, ну что ты тащишь животное за стол? – возмутилась бабуля, – Ты же не хочешь есть пюре с кошачьей шерстью?

– Правда, сынок, потом с котёнком поиграешься! А у нас пока праздничный обед. Потерпи немножко, – более спокойно попросила мама.

Я принялся, с немного печальной физиономией, есть картошку и ждать тортик, который, по традиции, подавался к концу вечера. Пока мои родичи произносили тосты и, между делом, говорили о маленьких зарплатах и высоком давлении, я, тем временем, наблюдал за котейкой, которая носилась, как угорелая, из комнаты в комнату, сшибая один за другим стулья.

С тех самых пор, когда Лика появилась в нашем доме, мы почувствовали, что в этом доме, наполненном размеренностью и спокойствием, снова появились баловство, озорство и маленькое сумасшествие. Всё то, что перестало быть присущим нам. Для озорства нам всегда чего-то не хватало.

Взять бы, к примеру, маму. Ей не хватает озорства, потому что она много работает на строительном заводе. С работы она приходит под вечер, когда у меня уже сделано домашнее задание. А у неё же, в этот момент, нет времени, не то что повеселиться, но даже на то, чтобы проверить мою домашку.

А бабушка? Ей не хватает озорства, потому что ей уже не позволяет возраст. Помнится, когда я был совсем маленьким, бабуля ходила со мной гулять на детскую площадку возле дома. Там мы могли и повеселиться, и почудить, и поозорничать. Когда-то бабуля любила брать меня за руки и кружить в воздухе. Это было куда круче, чем новомодные и суперсовременные карусели. А теперь, когда ей уже за 70, её организм стал не таким выносливым, как раньше. А если учитывать то, что толстею я не по дням, а по часам, то в моём возрасте о «бабушкиной карусели» можно забыть раз и навсегда.

Что же касается меня, то мне не хватает озорства, потому что я успел от этого отвыкнуть. А ведь, когда я был мелким, меня можно было смело сравнить с торнадо. Как минимум, по тяжести разрушений. Я мог разнести в щепки всё, что могло попасться мне под руку – это могли быть и пластиковые машинки, и расчески, и хрустальные пепельницы, и тарелки с узорами, и торшер в бабушкиной комнате, и даже старенький телевизор с совдеповских времен. Меня даже не хотели отдавать в детский садик, потому что понимали, что и там могу всё в клочья раздербанить. А ущерб садику кому надо будет выплачивать? Правильно, маме. А ей зачем лишние проблемы? Так что, гораздо лучше было оставить меня дома под присмотром любящей бабушки. Но когда я пошёл в школу, всё изменилось. Я стал более послушным, спокойным и прилежным. Я никогда не хулиганил и моих родителей ни разу не вызывали в школу по всякой ерунде. Родные вспоминали меня прежнего и думали: «Боже, неужели это наш ребёнок?».

За несколько лет моя размеренная жизнь с мамой, бабушкой, хорошими оценками и занятиями музыкой, стала настолько спокойной, что мне это показалось дичайшей скукотой. И вот, нежданно-негаданно, в нашей жизни и нашем доме появилась ОНА – трёхцветная котейка Анжелика, она же Лика, она же Ангелок, она же мой единственный и самый верный друг…

Когда Лика была совсем маленькой, она была не просто котёнком, а самой настоящей торпедой, которая могла сметать и рушить всё на своём пути. Ликуша очень любила порезвиться и поозорничать. В свои два с лишним месяца она могла легко забраться под кровать и извозиться в пыли. Вся грязная, пыльная, чёрная, словно шахтёр в забое, она, как ни в чём не бывало, вылезала из-под кровати и продолжала, как угорелая, носиться по дому. В этот момент, мама хохотала над этой непоседой, бабушка ругалась, мол, от неё одни грязь и пыль по всему дому, а я лишь умилялся этой мелкой озорницей.

Однако, Ангелок была девицей со строгим нравом. Уже с детства, кошка могла чуть ли ни при любом неугодном ей действии выпустить коготки или показать зубки, давая понять, что ей это не нравится. Конечно, в первые годы своей жизни она ещё старалась быть милашкой и лапочкой, но с годами её независимость и суровый норов давали о себе знать.