Array Сборник - «Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №1

Тем временем пейзаж за окном джипа начал постепенно меняться. Разбитые артиллерийскими и танковыми снарядами здания и горы строительного хлама сменились домами относительно целыми, а неистребимый мусор, сваленный кучами то здесь, то там, имел уже вполне мирное происхождение. Впереди замаячили улицы и кварталы небольшого городка.

– Бейт-Лакия, – сверился по карте Янек, – здесь-то мы и купим воды. Но долго задерживаться не будем. А ты, – он кивнул кинооператору, – на всякий случай приготовь камеру, поснимаем через окно.

Разбитая дорога, по которой катил наш джип, незаметно перешла в центральную улицу, тоже грязную и неухоженную, с проплешинами бело-рыжей земли на асфальте, но уже с какими-то подобиями бордюров и тротуаров. Вдоль дороги тянулись сплошные невысокие стены, сложенные из необработанного камня, и это придавало городку какой-то диковатый средневековый вид.

У первых же распахнутых ворот с большой вывеской на арабском мы притормозили. Однако это оказался не магазин, а местный «автосервис», где ремонтировали автомобили. Хозяин «сервиса», плотный седой мужчина в синей майке и расшитой шапочке, похожей на тюбетейку, жестами показал, что нужно проехать ещё несколько кварталов, и там уже будут магазины. Воды он нам не предложил, хотя Янек и показывал жестами, что умирает от жажды.

– Странные они какие-то, – подытожил он, едва мы отъехали от ворот, – живём вроде бы уже в двадцать первом веке, а здесь ещё не кончились времена Гаруна Аль-Рашида.

– Смотри, – сказал я, оглянувшись в заднее стекло, – не такие уж здесь средние века. Мужичок-то в тюбетейке кому-то названивает по сотовому, не иначе как сообщает о нашем визите. Ох, нехорошие у меня предчувствия…

– Типун тебе на язык! – отмахнулся Янек. – Начитался всяких страстей-мордастей, и теперь тебе черти всюду мерещатся! Мало ли кому он звонит. И почему это должно касаться именно нас?!

– Если у этого бритого старика Хоттабыча есть сотовый телефон, то почему бы ему, спрашивается, не иметь в загашнике и автомат Калашникова? – не унимался я.

– Следуя твоей логике, – поддел меня Янек, – у тебя за пазухой тоже вполне может находиться граната или, скажем, гранатомёт. Рванёшь на хрен его автосервис, и будет мужичок вместе с остальными трудящимися каждое утро в четыре часа бегать на КПП… Мы же пресса, и они видят это! Не бойся, нас никто не тронет.

Его уверенность не очень-то сильно подбодрила меня. Каким бы наивным и несведущим я ни был в местной ментальности, мой опыт общения с арабами был несравненно больше, чем у Янека. Хотя бы уже тем, что я жил по соседству с ними, а он приехал сюда впервые.

Ближе к центру городок постепенно преображался. Бордюры вдоль дороги стали ровней, тротуары чище, замелькали белые минареты мечетей, двух-и трёхэтажные здания стали более ухоженными. Больше стало вокруг автомобилей и прохожих. Чтобы наблюдать за невиданными ранее женщинами в чадрах, Янек и Зденек опустили стёкла, и в машину хлынули уличные запахи. Но и запахи здесь были совсем другие: вместо пыльного и сухого жара камней в наши носы ударили приторные и сладковатые запахи восточного базара.

Зденек вопросительно посмотрел на своего начальника, но тот отрицательно покачал головой:

– Остановимся только купить воды, не больше. Время поджимает. А поснимать арабский рынок ещё успеем. – Он посмотрел на меня и прибавил: – Насколько я знаю, в любом израильском городе есть точно такой же рынок, а за прилавками те же арабы!

– Это ты точно подметил, – усмехнулся я, и от сердца у меня немного отлегло.

Неожиданно откуда-то из бокового проулка навстречу нам выскочила обшарпанная грязно-белая «субару»-тендер с высокими грубо приваренными бортами кузова. В кузове стояло человек восемь парней, и лица у некоторых были замотаны белыми платками-куфиями. У каждого в руках было по автомату, и все они размахивали оружием в воздухе, что-то кричали и грозили нам кулаками. Выглядело это всё как в кадрах хроники – набивший оскомину сюжет о боевиках, скрывающих свои лица от методично отстреливающих их израильских спецназовцев.

Янек неуверенно вдавил тормоз, но тут же в нём взыграла журналистская жилка:

– Отличные кадры! Быстренько снимаем…

– Какое – снимаем?! – возмутился я. – Сейчас они нас остановят, выволокут из машины за шкирку и утащат с собой! Тебе не терпится побывать в роли заложника?

– Не сгущай краски, мы же пресса! – прошипел Янек, не оборачиваясь, но останавливаться не стал, а наоборот, попытался вывернуться и объехать машину с боевиками.

– Не делай глупостей! – уже закричал я. – Разворачивайся, и удираем отсюда!

Янек резко крутанул руль, и джип чуть не кувыркнулся, чиркнув бампером о какой-то каменный столбик.

– Скорей, скорей! – причитал я, не сводя взгляда с боевиков.

А те сперва опешили, видимо, не ожидая от нас такой прыти, потом опомнились и загалдели ещё громче. Послышался сухой треск автоматной очереди, но стреляли пока не по нам, а в воздух. Вокруг было достаточно много людей, и стрелять на поражение они опасались. Наверняка не сомневались, что нам от них никуда не уйти.

– Что я говорил?! – не переставал кричать я. – Пресса? Да какая ты для них, к чёртовой матери, пресса?! Гони скорей назад, пока живы!

От резкого толчка камера вылетела из рук Зденека, и он нагнулся, поднимая её, стряхивая пыль и смешно матерясь по-русски. Но было совсем не до смеха. Раздался хлопок, и на стекле, на том самом месте, где мгновение назад была его голова, расцвела причудливая паутинка от удара пули.

Теперь уже Янеку мои уговоры были не нужны. Он вывернулся и рванул по улице с такой скоростью, что у нас засвистело в ушах. Мы быстро уходили от «субару», в кузове которой боевики по-прежнему размахивали автоматами и что-то кричали нам вслед. Но больше не стреляли, и это было хорошо.

Перед самым выездом из городка дорогу нам преградила ещё одна машина – серый «пежо», из которого выскочили трое мужчин с автоматами.

– Что теперь будем делать? – прохрипел Янек, сжимая пальцы на руле. – Они же точно стрелять станут!

– Дави их! – закричал я. – Бей их машину!

– Но это люди!

– А ты через минуту будешь покойником!

По всей видимости, становиться покойником в ближайшее время в планы Янека не входило, поэтому он вдавил педаль газа до упора, и джип, подпрыгнув кузнечиком, устремился прямо на тройку автоматчиков, едва увернувшихся в сторону. Мы врезались в заднее крыло «пежо», отбросили его в сторону и, слегка виляя и подпрыгивая на ухабах, понеслись по пустой улице. Вслед нам громыхнули автоматные очереди, и скрипучие металлические градины забарабанили по нашему джипу сзади.

Вильнув на повороте, мы выскочили из города и понеслись по направлению к спасительному КПП. Больше в нас никто не стрелял, но мы всё равно летели на полной скорости, и наш мотор ревел так, как, наверное, не ревел никогда раньше. Однако в салоне было тихо, лишь тяжело сопел Янек да слегка поскуливал перепуганный насмерть кинооператор, так и не рискующий подняться с четверенек. Он непрерывно смотрел на паутинку на ветровом стекле и на подголовник своего сидения, в котором застряла расплющенная пуля. Мной неожиданно овладело полное безразличие, и я сидел на своём заднем сиденье, откинувшись и закрыв глаза.