Герман Шелков - Чужие ошибки или рассказы неудачников

Я не помню, как схватил камень и бросил в жабу, и не помню, чтобы я раздумывал, стоит ли это делать.

Я обходил пруд, как все – бесшумно. Вглядывался в траву и камыши. Заметив жабу, я говорил: «Это моя!»

Когда попадался особенно крупный экземпляр, мы ликовали.

Маленький мирный пруд стал местом бойни.

Самым рьяным из нас был паренек по прозвищу Гостёк, от слова «гость». Другие ребята тоже носили прозвища – Каляй, Ноздря, Кудря. Этот Гостёк дрожал от азарта, у него тряслись руки. Он убегал на поиски камней с мешком, приносил булыжники и щебенку, а один раз приволок валун и швырнул его в воду, и через мгновение заплясал от радости. Камень размером с гирю убил сразу две жабы.

Мы устремились за Гостьком, словно он вел нас к славе.

Всем хотелось увеличить свой счет, поэтому у всех появились мешки для камней. Мы хватали камни с земли, как жемчуг. Мы ценили каждый обломок кирпича, радовались кускам арматуры и даже пустым бутылкам. В бутылки мы наливали воду, чтобы они становились тяжелее. Мы учились их метать как можно точнее.

Мы стали зоркими и проворными, завидовали чужим успехам и желали себе выбиться в чемпионы.

Утром, часа за три до полудня, мы собирались в компанию и размахивали мешками. Отправляясь бить жаб, мы подпрыгивали и смеялись. Порой мы не шли, а бежали. Спешили забрать чужие жизни.

Может быть, обитатели маленького пруда рыдали и молили о пощаде, и звали на помощь, но мы их не слышали. Мы нахваливали наше занятие. Оно развлекало нас, щекотало наши нервы. Мы кричали, что оно лучше карточных игр и купания.

За неделю мы убили десятки жаб. Мы усеяли их телами берега. Иногда мы принимали погибших за живых и огорчались. Мы перебели крупных и средних и принялись за малышей.

Светило жаркое солнце. Над прудом плавал смрад. Мы зажимали носы, но азарт все еще не покидал нас.

Мы разожгли костер и сжигали погибших в пламени. Чад разносился кругом, отпугивая птиц и стрекоз. Но и он не утолял нашей жажды убийства.

Лишь когда пруд показался нам пустым, мы наконец остановились.

Из пруда не доносилось ни звука. Иногда только камыши, колыхаемые ветром, шипели и шуршали. Сейчас, спустя много лет, мне кажется, что они кричали нам: «Что же вы наделали!»

Никто из нас не знал, что теперь наша жизнь никогда не будет такой, как прежде, и такой, как мы хотим.

О том, что нам предстоит расплатиться за содеянное, мы не подозревали.

Но разве мы были глупы?

Мы умели думать перед тем, как совершить действие. Иногда мы поступали весьма рационально. Мы научились находить в делах слабые и сильные стороны, искать выгоду, различали приметы некоторых обстоятельств и в некоторых случаях могли предсказывать события. Потому что мы были людьми.

Нам, к примеру, было хорошо известно, что за слабого может заступиться сильный. Каждый слышал или был свидетелем подобной истории.

Тронешь малыша, а он приведет брата-верзилу, который и надерет тебе уши. Перед силой мы трепетали.

Еще мы ясно представляли себе, что такое преступление. Ограбить магазин или прохожего – это преступление. Убить человека – тяжкое преступление. За этим последует тяжкое наказание.

Но мы почему-то не знали, что обижать беззащитных животных и тем более расправляться с ними ради забавы – тоже преступление.

Наверное, мы думали: ну что такое лягушка? Вот она сидит в траве или высунулась из воды, и ее жизнь ничего не значит. Что нам будет за это ничтожное создание?

Все мы были жестоко наказаны за эту страшную ошибку.

Вот послушайте, как сложилась моя жизнь после совершенного мною отвратительного поступка.

…Через две недели я поехал домой. Сел в поезд. Когда я вернулся в свой город, родители меня не встретили – оказалось, что они ошиблись, перепутали номер поезда. А раньше они никогда не ошибались.

Я позвонил с вокзала домой, и мама и папа удивились и заохали. Потом спросили: «Доберешься самостоятельно?» Я сказал: «Конечно, ведь я уже не маленький, мне тринадцать лет».

Через пять минут меня ограбили.

Ко мне подошел какой-то парень постарше и просто-напросто схватил меня за горло и обшарил карманы. Вынул все деньги и скрылся. У него была сильная и тяжелая рука. Из моих глаз брызнули слезы. До чего же это было обидно!

Я был очень раздосадован. Как же так? Я нарочно аккуратно тратил деньги, чтобы сохранить больше половины. Папа и мама намекнули мне, что неистраченная за лето сумма останется у меня. Я мечтал купить импортную пряжку для ремня, с изображением головы льва. Такие пряжки были в большой моде. Их носили парни из старших классов. Широкая, как ладонь, пряжка считалась признаком мужественности, и мы, шестиклассники, все знали о ней – что ее покупают не в универмаге, а на базаре, у частных торговцев, и что стоит такая вещь от пяти до семи рублей.

Я лишился денег и пожаловался родителям.

Надеялся, что меня пожалеют. Я был уверен, что папа даст мне такой ответ: «Не огорчайся, друг! Вот тебе денежки на твою пряжку». То есть я думал, что все обойдется благополучно.

Но папа и мама сказали: «Сам виноват, растяпа. Впредь будешь осторожнее».

Я ошибся в родителях. И мне показалось это невероятным.

Не таков был характер моих родителей чтобы они говорили со мной так холодно и пренебрежительно. Но именно это и случилось! Я не увидел с их стороны никакого сочувствия. Конечно, мне показалось это очень-очень странным.

Меня стали преследовать мелкие неудачи. Я терял деньги, вещи, ключи, опаздывал на автобус и на киносеанс, ронял в грязь мороженое и другую еду, поскальзывался и падал на глазах у девушек, рвал брюки, рубашки, получал синяки и ссадины.

На меня обрушилось невезение. Однако это были мелочи… Мне предстояло пройти более тяжкие испытания.

В шестнадцать лет я получил болезненную травму. С крыши сорвалась тяжелая сосулька и повредила мою переносицу. Две недели я ходил с забинтованным лицом, отпугивая от себя людей, но беда была еще впереди. Сняв повязку, я обнаружил, что на переносице осталась глубокая лиловая борозда. Она безжалостно исковеркала мою привлекательную наружность.

Даже мама и сестра воскликнули: «Фу, как некрасиво!»

Мама у меня была довольно симпатичная женщина. Папа был интересный, импозантный мужчина. Я унаследовал от них приятные черты. Но вот несчастье – сорвавшаяся сосулька! И мне выпало ходить с испорченным лицом, разочаровывая девушек.

В одно мгновение девушки потеряли ко мне интерес. И я стал упрашивать папу и маму, чтобы они отвели меня в институт красоты. К тому времени я еще не сообразил, что со мной происходит.

Маме удалось договориться с одним опытным пластическим хирургом, чтобы он сделал мне операцию.

Хирург постарался вернуть моему носу прежний вид. Ему это удалось. Я остался доволен, и мама тоже. Вместо глубокой борозды на моей переносице появилась лишь небольшая линия, которая со временем должна была исчезнуть.