Андрей Синельников - Евангелие от Андрея

– Я или мы? – спросил тогда Андрей.

– Все! – туманно ответил Иисус.

– У тебя толпы учеников…

– Но так мало помощников…

– А еще меньше друзей, – вставила тогда Она,…и он согласился.

Это было последним воспоминанием о том времени. Все остальные он гнал прочь. Он пошел с ними. С ней, если быть точным. Пошел другом. Самым верным другом. Первозванным. Таким, как он хотел в это верить, остается и по сею пору.

Сон начал таять, подергиваться темнотой и Антон провалился в эту темноту окончательно, Потом темнота покрылась сеткой, как будто ее затянуло паутиной, и по тонким ее нитям побежала большим и жирным пауком руна Хагель. Паук повернулся к Антону и громко сказал:

– Не буди лихо – пока тихо!

От Луки святое благовествование. Глава 8. Стих 10. «Он сказал: вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах, так что они видя не видят и слыша не разумеют».

Утром их разбудил звон колоколов. Антон вскочил и закрутил головой. Он вообще не мог понять, где он, что это? За эти дни навалилось столько, что действительно сон смешался с былью, и он уже не мог разобрать, что ему снится, а что на самом деле. Сидя на кровати он соображал. Да вон Паша сидит, зевает. Стены, икона, значит гостиница и Валаам – явь. Антон наклонился, сунул руку в рюкзак, пальцы уткнулись в масляное что-то, под которым ощущался холодный бок металлического нечто. Значит, ларец тоже не приснился. Он потянулся, бодро встал и бодро приветствовал друга:

– Здоровеньки булы!

– Салям алейкум! – откликнулся тот.

– Пошли сон смоем и в трапезную. Я вчера еще и талоны на пайку получил, – Антон вставил ноги в кроссовки и пошлепал к умывальнику.

После трапезы они вернулись в номер. Антон достал ларец и протянул его Павлу.

– Тебе что-нибудь эти письмена и рисунки говорят?

– Говорят, что это минимум десятый век, так что антиквариат тебе обломился. А в нем-то что?

– Там свитки с письменами. Летопись что ли. Показать?

– Давай.

Антон протянул ему один свиток. Павел повертел.

– Странный какой-то. Вроде глаголица, а вроде и руны. Там же арабское или еврейское письмо какое-то. Ничего не понимаю, – голосом колобка из мультфильма «Следствие ведут колобки» закончил он, – Знаешь что. Берем с собой один и пошли. Тут на Валааме в монахах один из бывших однокурсников моей экс-женушки. Виктор, кажется, его зовут. Виктор Кудряшов. Пошли.

Павел встал, засунул свиток в холщовую сумку через плечо, уверенно толкнул дверь. Антон пошел за ним, аккуратно заперев дверь на ключ. Отец Митрофан, зам. по кадрам Валаамского монастыря быстро указал им, где можно найти брата Артемия, в миру Виктора Кудряшова, сегодня работавшего в саду.

Друзья взяли в магазинчике по паре пива и налегке направились к дальнему саду, где издалека были видны черные рясы монахов работавших на пасеке. Пройдя мимо волейбольной площадки, они повернули на круто сбегавшую дорожку и, не сдерживая себя, побежали вниз, пиная по дороге попавшийся им камень. Антон на секунду вдруг почувствовал, что он бежит не по этой дорожке, а по склону холма к реке. И что это не он, а Андрей.

Пока он спускался с высокого холма, перед его глазами опять промелькнули картины воспоминаний. Пожалуй, он немного забежал вперед. Тогда после встречи Иоанна Предтечи и Иисуса Назарея они еще не пошли в Канну на свадьбу. Тогда после встречи, Иисус ушел в пустыню к ессеям. Не с ним и теми, кто пришел посланные Ионном ему в поддержку, хотя они тоже были Сыновьями Света, а с теми, кто относился к Высшим братьям. К первому кругу вокруг Иоанна, с Магами и Мудрецами, с теми, кто знал язык птиц и зверей, с теми, кто служил великому Хозяину этого мира – Зверю. Они не обиделись на это. Да и кто обижается на Учителей Мудрости.

Видение пропало, так же как и накатилось – внезапно. Они уже добежали до входа в сад, отшвырнули камень и чинно пошли к монахам.

Виктора Павел узнал, не смотря на рясу и скуфейку. Тот радостно поздоровался, они отошли с Павлом в сторонку, и Антон дал им поговорить о том, о сем, вспомнить молодость и годы в столице. Затем Павел поманил его к ним.

– Я рассказал Виктору, что нам тут в руки попал свиток, – Антон отметил, что Павел сказал свиток в единственном числе. «Не доверяет попу», – подумал он, – «Да Паша и себе-то не доверяет».

– Да вот он, – Антон достал свиток.

– Ну-ка, ну-ка. Давненько я не брал в руки шашек, – совсем по-мирскому забубнил монах, рассматривая свиток, – Уникальная штучка. Вот то, что тут глаголицей начертано я, пожалуй, в общих чертах пойму. Тут сначала целый кусок. Садитесь. Садитесь. В ногах правды нет.

– Ничего, если мы пивка попьем? – спросил Антон.

– Да хоть водки, – не отрываясь от свитка, буркнул Виктор уже погрузившийся в свиток.

Друзья присели в тенек под яблоню подальше от ульев, внутренне опасаясь пчел. Достали по банке пива. Время шло. Виктор читал, наморщив лоб. Опустошили по второй банке. Виктор молчал. После третьей банки, Антон не выдержал.

– Ну что там?

– Я конечно специалист по глаголице, но и мне не все ясно. Только в общих чертах. Это что-то типа, если выражаться современно, мемуаров, что ли. Воспоминания от первого лица. Кто пишет, я еще не понял, – монах взял свиток в руки и бегло начал читать:

«Было трое, кто всегда шел с Господом: Мария – Eго Мать, и Eе сестра, и Магдалина, которую называли его спутницей» (Евангелия от Филиппа).

Выше Енгадди, там, где ессеи разрабатывали кунжут и виноградники, крутая тропинка вела в пещеру, скрытую в горах. В нее входили мимо двух дорических колонн, вырезанных в скалах, подобных тем, которые находились в древних храмах великих магов. Там, в этом гроте, человек как бы висел над пропастью, словно в орлином гнезде. В глубине видимого оттуда ущелья находились виноградники и жилища людей. Далее Мертвое море, неподвижное и серое, и печальные горы Маовитские. Ессеи пользовались этим уединенным местом для тех из своих братьев, которые хотели подвергнуться испытанию одиночеством. В гроте этом находились свитки с изречениями пророков, укрепляющие благовонные вещества, сухие фиги и пробивающаяся из расселины скалы тонкая струя воды, единственное подкрепление того, кто хотел общаться с Духами. Иисус удалился туда. Прежде всего, он хотел обозреть в общении с Духами все прошлое человечества. Он хотел взвесить важность наступившего часа. Важность грани перехода из эры Овна в эру Рыб. Он представлял себе то, что персидские маги называли царством Аримана, а пророки – царством Люцефера, печатью Зверя, апофеозом Тьмы. Мрак поглощал человечество. Кто выполнит священную миссию – сохранить для мира общую Веру и чистоту Духа, передать ее другим народам и стремиться к её торжеству. Удалось ли это царям или священникам? Пророки, которые одни сознавали неотвратимость выполнения священной обязанности, отвечали единодушно: нет. Мир погибал медленной смертью в крепких объятиях Империи. Следовало ли в сотый раз рискнуть поднять народ, как о том мечтали фарисеи, и силою восстановить временное царство Дома Давидова, то есть старых правителей и вождей? Следовало ли объявить себя сыном Давидовым и воскликнуть вместе с пророком Исаией: «Я растопчу народы во гневе моем. Я напою их моим негодованием, я опрокину их силою на землю!». Следовало ли стать новым вождем и героем и объявить себя Царем – Первосвященником?