Владимир Дулга - Хубара. Сирийский дневник. Мятеж

По-видимому, лейтенант полиции тоже не знал, как поступить – документов у иностранца нет, что-то внятно объяснить он не может. Отпустить? А если он израильский шпион! Ну и что, если у них машина советников? Ещё неизвестно где они её взяли? И водитель какой-то странный, большой, неуклюжий и испуганный. Возможно притворившийся диверсант? Можно конечно пока посадить их в яму, вероятно утром ситуация прояснится, сидит же там один такой же, без документов, – лейтенант посмотрел в угол палатки.

Симонов заметил его быстрый взгляд – в углу палатки стоял громадный пластиковый бак, по-видимому, с запасом воды. Под ним темнела яма, накрытая решёткой, сваренной из металлической арматуры. Из глубины ямы на него смотрели испуганные глаза человека.

– Надо перехватить у него инициативу, – подумал Володя, – не хватало, чтобы он и меня туда посадил. Вот смеху будет! – Симонов с независимым видом прошёл к столу, повернул к себе походный стул, с видом уставшего человека опустился на него, достал и прикурил сигарету, выпустив дым, посмотрел на лейтенанта, – «телефон фи?» – приложив руку к уху, изобразил телефон.

– «Ля – нет» – коротко ответил полицейский.

Он продолжал стоять, не зная как себя вести и что предпринять в дальнейшем:

– А вдруг он и вправду советник и подполковник? Можно кучу неприятностей заработать! Это не арабского водителя в яму засадить, за русского спросят по всей строгости! Пропустить – пускай едут? Ничего запрещённого в машине-то не нашли. А может, они тут специально ездят, смотрят как «шорта» работает? Потом с меня же спросят – почему пропустил без документов? Внезапно ему на ум пришла счастливая мысль: – двое из солдат поста должны были по графику ехать в увольнение, но автобус «мобита» проехал другой дорогой. Сейчас представилась прекрасная возможность сделать два дела – отпустить бойцов в увольнение и отконвоировать неизвестных на их же транспорте в отдел военной полиции штаба корпуса.

Аббаса посадили за руль, впереди на пассажирском сидении с автоматом на коленях, сел один из солдат-полицейских, сзади умостился Симонов, тяжеленные мешки отпускников перекрыли одну из дверей, к другой сел второй боец, держа автомат наготове. Автомат Симонова и патроны к его пистолету были отданы переднему полицейскому.

Наконец все расселись, прощаясь, лейтенант учтиво приложил руку к своему красному берету, и они поехали.

Кавалькада разномастных автомобилей больше стояла, чем двигалась, несмотря на то, что один из полицейских периодически выходил из машины, громкими криками, размахивая автоматом, заставлял кого-то отъехать и пропустить Уазик «хубары». После этого они резво проезжали пару-тройку километров и упирались в хвост очередной пробки. Поговорив с таким же военным полицейским на очередном посту, сопровождающее что-то долго доказывали Аббасу и, судя по всему, тот не соглашался. Наконец повернувшись к Симонову, он начал что-то пояснять, водя пальцем по пыльному переднему стеклу. Глядя на эти кривые линии, Володя ничего толком не понял, но услышал два знакомых названия: – Хаммана, Шуф и слово «тель». Эти названия часто попадались в оперативных сводках, слово «тель» обозначало высоту или гору.

– Решили объехать пробку по горным дорогам, – догадался Симонов, – но там, насколько он помнил, было небезопасно, бродили неизвестно чьи вооружённые группы и случались обстрелы. Ползти же по забитому техникой шоссе возможно до завтрашнего обеда или вечера, тоже не входило в Володины планы. С другой стороны, неизвестно что у этих шустрых ребят из военной полиции на уме? Какой приказ они получили от своего начальника, не дав до отъезда возможности даже поговорить с Аббасом? Всё произошло очень быстро. Сейчас заедем в горы, от них что угодно можно ожидать – не все же относятся к русским по-доброму! А у него пистолет без патронов и автомат у охранника.

Но выбора не было и он на арабский манер, махнул рукой:

– «Ела рух – поехали!»

Машина свернула с шоссе и поехала по вполне приличной дороге к покрытым вечерней дымкой горным хребтам. По мере движения автомобиля, горы вырастали на глазах, из бесформенно зелёно-серого массива, в свете уходящего дня, стали вырисовываться мрачные ущелья, наполненные вечерними сумерками, распадки, незнакомые Симонову старые деревья с потрескавшейся корой и облезлыми кронами. Асфальт закончился, и машина запрыгала по каменистой, виляющей между огромными валунами дороге. Вскоре закатные лучи солнца пропали за грядой угрюмых хребтов. Узкий проход между горами, по которому они ехали, с уходом света, быстро наполнился лёгкой прохладой, сыростью и настороженностью. По бокам дороги с откосов свисали, как толстенные канаты, скрюченные, извивающиеся корни каких-то растений.

Жители пустыни – арабские солдаты с опаской посматривали по сторонам. Сидящий рядом с Симоновым полицейский, как ему казалось, незаметно снял свой автомат с предохранителя.

– Наверное, патрон уже в стволе? – машинально отметил Володя, – действительно место неприветливое, самый раз устроить какую-либо засаду. Тут один бандит из организации «Братьев мусульман» такую «хреноту» способен организовать, будет до полной темноты безбоязненно отстреливаться из этого лесного «чепурыжника», а потом незаметно растворится в чаще. Если конечно всех не перестреляет. А у меня и оружия нет, и у Аббаса пистолет забрали. Вот тебе и знание языка! Плохо дело!

Полицейские, по-видимому, и сами не представляли, как выглядит в сумраке надвигающейся ночи, пускай даже хилый, лес, горы и тени в ближайших расщелинах.

В одном месте на обочине ржавел остов какого-то грузового автомобиля.

Аббас пытался гнать машину на максимальной скорости, пассажиры, подпрыгивая, старались избегать ударов головой о дуги крыши. Перед машиной постоянно возникали неожиданные препятствия – камни, толстые корни деревьев, глубокие ямы и водитель резко тормозил.

Звуков выстрелов при очередном внезапном торможении, Симонов не услышал. Он лишь увидел на капоте машины мгновенно возникшие, как в мультфильмах глубокие рваные борозды и звуки, похожие на коротенькую барабанную дробь по дну пустой кастрюли. Мешок с вещами солдат полиции как бы пошевелился, сидящий рядом боец вскрикнул и схватился за ногу. Машину повело влево, и она боком съехала в кювет.

Полицейский заорал дурным голосом, пытаясь открыть дверь, и выпал на улицу, Симонов вылетел следом. Боец, корчась от боли, катался по земле, второй полицейский, пристроив автомат на крыло машины, короткими очередями стрелял по кустам наверху склона.

Симонов схватил валявшийся автомат раненого, машинально передёрнул затвор, выдернутый патрон покатился по земле, в этот миг он встретился глазами с лежащим на земле солдатом. Тот, перестав стонать, с ужасом смотрел то него, то на опущенный ствол автомата, пытаясь, лежа на спине, отталкиваясь ногами, отползти. Володя отвернулся и стал стрелять по кустам. Ответных выстрелов не последовало.