Сергей Чуев - Настоящее лето Димки Бобрикова. Повесть

Потом был «Селигер», где каждый желающий мог полистать книжку в библиотеке форума, а через какое-то время она появилась на ведущих интернет-площадках и стала доступной всем желающим. Этот небольшой текст помог мне приобрести массу добрых друзей, которым оказался близок мой взгляд на окружающее. Конечно, прав был наш великий земляк Чехов, когда говорил о том, что «нет той ерунды, которая не нашла бы себе читателя». Но скепсис, как известно, не самый лучший спутник созидания.

Конечно, нашлись и те, кто не писал благожелательных отзывов, а только бурчал себе под нос, но я не стремлюсь быть червонцем, чтоб всем нравиться. Был, кстати, один забавный случай на уже упомянутом «Селигере». За полчаса до единственной презентации книжки в один из последних дней форума один умник лопатой перерубил электрический провод, проложенный к месту проведения мероприятия, по принципу «чтоб знал! Писатель тут нашелся!».

Эта небольшая книжка помогла мне по-новому посмотреть на результаты своего письменного труда. Она дала мне возможность приобрести новое хобби: обращать внимание на происходящие события, фиксировать их. Теперь я стараюсь вести заметки, если что-то любопытное увижу или услышу. Ведь не в серости зерно жизни. Не рутиной мы делимся с близкими и друзьями, когда встречаемся.

Быть автором интересно еще по одной причине: подарить свой текст – дело приятное. А еще книжка помогает зайти в любой кабинет и сама по себе является поводом.

Но главный вывод после выхода «Чумового Дона» в том, что житейские истории при всей своей прелести обладают серьезным ограничением: в них сложно фантазировать и легко обидеть. По сути, этот жанр возможен только в рамках добрых веселых историй, но даже они способны вызывать разные чувства у нежных и ранимых героев. Кстати говоря, некоторые товарищи были расстроены тем, что не нашли себя на страницах. Поэтому я решил по этой дорожке пока не ходить и написание продолжения немного отложить, дабы не провоцировать гипертонию и беспричинные инфаркты уже среди московских коллег. Ну, а книгу о тайнах правительства Ростовской области и федеральных структур я никогда и не планировал писать. Хотя чем черт не шутит…

Чем больше автор фантазирует в тексте, тем больше он становится свободным. Он может перемещаться во времени, придумывать персонажей, ситуации. Находиться в комфортном для себя месте. Вот почему темой этой работы я выбрал нежный возраст взросления. Когда уже не чувствуешь себя ребенком, но еще и не стал взрослым. Думаю, для многих это запоминающаяся и значимая пора.

«Автобиографична ли повесть „Настоящее лето Димки Бобрикова“?» – предугадываю я вопрос. Не в большей мере, чем любые другие тексты. Когда я работал над ней, то поместил героев в очень знакомое и близкое для меня место – село Сысоево-Александровское Сальского района Ростовской области, где жили мои бабушка и дедушка, памяти которых я посвящаю эту повесть. Там я проводил свои каникулярные дни летом и не только. Но мне не хотелось связывать себя крепкими обязательствами с прошлым. Поэтому сюжет, герои, события являются литературным вымыслом.

После «Чумового Дона» я написал несколько рассказов на разные темы, почти подготовил «Том 2». Я его называю «Чумовая Москва» – это логическое и стилевое продолжение житейских баек, но мне хотелось бы попробовать себя в более сложном и ответственном жанре, написать нечто большее, чем заметки и короткие истории. Для меня это новый опыт. И могу сказать уже сейчас, что он мне принес массу светлых минут в процессе работы. Я словно вернулся в свой подростковый мир, размышлял во время работы с текстом как тринадцатилетний мальчишка и переживал чувства, подобные первым романтическим эмоциям. И это было для меня большим подарком и ценностью. Мне хотелось бы поделиться тем, что у меня получилось. В процессе работы над «Бобриковым» я показывал отрывки текста тем, чье мнение мне дорого и близко. И, по большому счету, нужный резонанс я уже приобрел. Но, если кому-то еще мой взгляд покажется интересным, это будет приятным бонусом к тем, что я уже обозначил выше.

Пожелтевший свернутый двойной тетрадный листок в линеечку лежал в стопке моих фотографий школьных лет: кошка с котятами в коровьем базу 1 1 Баз (донск.) – загон для скота. , мы с Анькой на речке, степной пейзаж, на лавочке бабушка с соседками. А вот, как мне тогда чудилось, улыбающаяся утка, хотя на самом деле она возмущенно кричала что-то на своем утином. Я, чтоб ее сфотографировать, полдня за ней охотился, пока та не изобразила свою фирменную улыбочку. Черно-белые снимки с бликами, пятнами по бокам были моими первыми фотоопытами. А вот – надо же! – Наташкина фотография. По сердцу и груди разлилась вязкая и горячая волна воспоминаний.

Я пересматривал снимки в опустевшем деревенском доме своих бабушки и деда, которых мы забирали в город. Вокруг стояли свертки, коробки с нехитрым и памятным скарбом. Вывозить отсюда было практически нечего: кое-что из одежды, фотографии, дедовы ордена и медали, какие-то безделушки и дешевые статуэтки. Все это было упаковано в несколько картонных ящиков. Остальное было роздано или продано за копейки местным. Тем, кто еще остался здесь, в деревне.

Мое сочинение привезла сюда мама – показать своим родным, как учится ее сын и их внук. Внизу красными чернилами были выведены строгая цифра «5» и надпись «Молодец!». А еще важнее то, что темой сочинения были каникулы, значительную часть которых я пробыл здесь, в деревне.

Никто не думает о том, что школьное сочинение «Как я провел лето» – одна из первых автобиографий, а может, и единственная, написанная кем-то за всю свою жизнь. Но, как и все мемуары, эта история является правдой лишь отчасти. Мне раскрывать свою душу перед Жанной Ивановной, нашей незамужней учительницей с печальными глазами, не хотелось. Она больше любила упиваться своими драматичными наставлениями о несправедливости мироздания, чем интересно рассказывать о литературе и русском языке. Впрочем, мы всем классом давно понимали, что главная несправедливость в ее представлении заключалась в неравномерном распределении мужского внимания среди женщин, из-за которого менее достойные, по ее мнению, представительницы слабого пола этим вниманием пользовались с лихвой, а достойные женщины, настоящие, к числу которых она причисляла и себя, оказывались в пролете.

Я перечитал свои ровные строки о том, как должно было выглядеть, на мой взгляд, образцовое лето ученика седьмого класса, претендовавшего на пятерку по русскому языку. Там не было лжи – была лишь глянцевая пионерская правда о работе помощником вожатого в пришкольном летнем лагере «Спутник» для младших классов, о помощи родителям и бабушке с дедом на огороде, о поездке в начале лета в Азов, где в музее показывали кости мамонта. Но мое настоящее лето было совсем другим. В нем были другие события. И, наверное, это лето Жанне Ивановне понравилось бы меньше.