Сергей и Дина Волсини - Шторм на Крите

– Смотрите!

Юля вскинула руку, показывая в небо за его спиной.

Антон Ильич оглянулся, но ничего не увидел. Юля подбежала к нему и встала, глядя наверх, в то место, где только что видела нечто поразительное. Не прошло и нескольких минут, как в небе беззвучно засверкала молния. Желтые зигзаги прорезали темноту, небо вспыхнуло и осветилось, на несколько мгновений обнажив очертания черных грозовых туч. Затем все погасло.

Антон Ильич повернулся к Юле. Она смотрела в небо, не отрываясь, и ждала следующей вспышки.

– Давайте подождем, – сказала она шепотом. – Сейчас опять будет молния.

Они стояли и смотрели в темноту. Антон Ильич поглядывал на Юлю, но она, заметив на себе его взгляд, показывала на небо:

– Смотрите, смотрите, а то пропустите! Сейчас начнется. Он улыбался. Неужели она и правда думала, что он может смотреть на какие-то молнии, когда рядом стоит она?

– Вот! Вот! Смотрите!

В небе засверкало. Сразу несколько молний пронзили темноту бело-желтыми стрелами, небо замелькало короткими бесшумными вспышками. Юля пригнулась, как будто молнии могли попасть в них, и схватилась за Антона Ильича. Он инстинктивно приобнял ее за плечи и тут же спохватился, не слишком ли он осмелел. Но Юля не отстранилась. Напротив, вся подалась в его сторону, как будто хотела, чтобы он ее защитил.

Скоро все затихло.

Юля со страхом смотрела в небо. Антон Ильич только рот открыл, чтобы сказать ей что-то успокаивающее, как в небе тут же засверкало вновь. Юля вздрогнула и сжала его руку. Вдвоем они замерли на месте и смотрели туда, где часто, почти без перерыва, вспыхивали короткие фейерверки. Освещенные их сверканьем, тревожно висели тучи, и видно было, как с них стеной исходят черные потоки дождя.

– Там гроза, – прошептала Юля.

Она смотрела на молнии, не отрываясь.

Антон Ильич обнял ее обеими руками и тихонько прижал к себе. Там вдали остров гудел, дрожал и сотрясался под натиском грозы. А здесь над ними стояло ясное небо, в ночи светились маленькие звездочки, высоко поднялся серебристый полумесяц, и свет от него лился в море тоненькой прерывистой дорожкой.

– У нас здесь тоже будет такая страшная гроза? – спросила Юля.

– Совсем не обязательно.

– Вы так думаете?

Антон Ильич погладил ее по плечам, успокаивая.

– Все зависит от направления ветра. Сейчас он дует туда, – он показал рукой, – и если не поменяется, то гроза пройдет мимо нас.

– А если поменяется? Будет шторм?

Он улыбнулся и слегка коснулся губами ее лба.

– Что бы ни случилось, я смогу вас защитить.

Антон Ильич не лгал. Он чувствовал, что хочет защитить ее от всех ненастий, оградить от всех бед. Ему хотелось поднять ее на руки, прижать к груди и никуда не отпускать. Шторм или гроза, какая разница? Если она рядом, ему ничего не страшно, он справится со всем. Он ощущал в себе такой прилив сил, словно он, как первобытный воин, мог бы сейчас догнать мамонта и завалить его одним ударом кулака. Жаль только, мамонтов здесь не было.

Юля развернулась к нему и тихо произнесла:

– Я боюсь, как там мои. Как они полетят в такую грозу?

Антон Ильич рассмеялся и посмотрел на нее с нежным умилением.

– Что? Что вы смеетесь?

– Да ведь до вылета еще полдня. Гроза пройдет, и погода к утру поменяется.

– А если нет? Если не поменяется?

– Ничего страшного.

– Да?

– Ну конечно. Потрясет немного при посадке, и все.

– Да… Да, наверно, вы правы.

Она улыбнулась ему и вдруг опустила глаза, смутившись.

– Глупости какие… Простите меня… сегодня у меня все так…

Антон Ильич не дал ей договорить. От ее слов, от ее трогательного смущения в нем поднялась мощная волна чувств, и он прикоснулся ладонями к ее лицу, потянулся к ее губам, но в последнее мгновенье остановился, глянув в ее глаза. Юля смотрела на него как испуганный зверек, напряженно и оцепенело. Она не отстранилась и как будто даже не удивилась его желанию ее поцеловать, но и не шла навстречу, только стояла, не шевелясь, и смотрела, что будет дальше. В глазах ее был страх, и еще какая-то странная смиренность, словно она ждала чего-то, что должно было произойти неизбежно и чему бесполезно было сопротивляться, боялась этого и одновременно желала, чтобы все поскорее произошло. Под ее взглядом Антон Ильич и сам испугался своего внезапного порыва. Он все еще держал в ладонях ее лицо, но понимал, что момент ушел, и поцелуя не выйдет. Смутившись, он неловко отнял руки от ее лица и встал, не зная, куда их деть и что вообще ему делать. Чувства бурлили во всем его теле, и он, не придумав ничего лучше, вдруг подхватил Юлю на руки.

Она вскрикнула и обхватила его за шею. Антон Ильич закружил ее на песке. Она завизжала и захохотала, и это придало ему сил. Оцепенение спало.

– Что вы делаете? Отпустите! Вы уроните меня! Мы сейчас оба упадем!

Он, запыхавшись, поставил ее на землю. Юля все смеялась и никак не могла остановиться, а он стоял, раскинув руки, и не знал, смеется ли она от радости или хохочет над ним.

Она глянула на него, растерянного, ничего уже не понимающего, подошла к нему и обхватила за шею обеими руками и ласково произнесла:

– Какой вы все-таки…

Руки Антона Ильича оказались у нее на спине. Голова у него пошла кругом от ее близкого тела, от запаха ее волос. Она смотрела на него, как ни в чем ни бывало и все еще смеясь. Ее смех переливался у самого его уха, ее глаза смотрели на него без всякого страха и как будто говорили ему, что все возможно. Словно в подтверждение, она потянулась к его лицу, провела рукой по щеке и встала еще ближе, так что ее платье коснулось его груди. Что она делает, пронеслось в голове Антона Ильича, но Юля уже оказалась в его объятиях. Он обхватил ее всю, прижал к себе, уткнулся в ее волосы и шумно вдохнул.

Наверху снова засверкала молния. В голове у него тоже сверкало и звенело. Земля зашаталась под ногами, небо закачалось и поплыло, или это было море? Он уже ничего не понимал. Что теперь делать, стучало в голове? Как отпустить ее от себя?

– Пойдемте ко мне, – простонал он.

И сам не поверил, что сказал это.

Сейчас оттолкнет меня, подумал он. И убежит от меня навсегда.

Юля улыбалась и не отнимала рук. Тогда он быстро добавил:

– Чай пить.

Всю дорогу они целовались.

Сладко пахли цветы вдоль дорожек. Вокруг было тихо. Изредка им встречались отдыхающие, что прогуливались после ужина, и тогда Юля прижималась к Антону Ильичу еще крепче и прятала лицо у него на груди. Впрочем, было темно, и разглядеть их лиц было все равно невозможно.

Поднимаясь по каменным ступеням, они останавливались почти на каждой. Антон Ильич не выпускал Юлю из своих объятий, целовал ее волосы, лицо, шею. Она смеялась, запрокидывала голову и прикрывала глаза, как бы говоря, ах, делайте со мной, что хотите!