Борис Благовещенский - Судьба в желтом платье. Проза. Фантастика. Трагедийная драма

– Над чем бьемся? – спросил Игорь, садясь на свободное место рядом с Валерией.

– Статистику грызу, скоро курсовую работу надо сдавать.

– А у меня по сопромату скоро зачет. Ты не возражаешь, если я возле тебя сяду?

– Нет, что ты, садись, учи свой сопромат на здоровье.

Игорь раскрыл книгу и углубился в чтение, но мысли то и дело возвращались к Валерии. Ее присутствие, близость, ее дыхание и легкий аромат приятных духов магически действовали на него, наполняя его сердце нежным, теплым чувством. Он посматривал изредка на ее маленькую, склонившуюся над столом, фигурку, замечал красивые брови, нежные губы и трепетное чувство все больше овладевало им. Формулы сопромата никак не задерживались в его голове. Наконец, Валерия, словно чувствуя его состояние, сказала:

– Может, хватит на сегодня. Давай проветримся немного, все равно через полчаса читалка закрывается.

Они сдали книги, и вышли из библиотеки.

– Итак, куда путь держим? – спросил Игорь.

– Куда же еще можно в таком случае, – сказала Валерия, – в Одессе, куда ни пойдешь, всюду к морю попадешь.

– Да, – согласился Игорь, – все дороги ведут к морю.

А ещё одесситы говорят: если бы в Одессе не было моря, мы бы его выкопали. Правда, нам очень повезло, что наши студенческие годы проходят именно в этом городе? Здесь столько интересных мест. Хочешь, я тебе покажу то место, где бывал Пушкин? – спросил Игорь.

– Ой! Конечно, хочу, – воскликнула Валерия.

Через несколько минут они вышли из троллейбуса на конечной остановке в Аркадия и направились к морю. Была уже глубокая осень. Под ногами, словно о чем-то вздыхая, шуршали последние опавшие листья. Игорь повел Валерию вдоль берега, через некоторое время они спустились к морю в безлюдном, диком месте и остановились у большого валуна, поросшего мхом.

– Вот здесь, – сказал Игорь, – Пушкин, уезжая из Одессы, написал знаменитые строки «Прощай, свободная стихия».

– Откуда тебе это известно? – спросила Валерия.

– А разве ты не видела картину Репина и Айвазовского «Прощание Пушкина с морем»? Там точно такое же место и этот вот камень.

Теперь Валерия все поняла и, хотя ей не была знакома эта картина, но чтобы не разочаровывать мечтательного Игоря, согласилась:

– И в самом деле, похоже.

Ярко светила луна. Море было взволнованное и волны, налетая друг на друга, разбивались об огромный камень и несколько раз осыпали их крупными брызгами. Валерия прислонилась к плечу Игоря, и так они стояли, молча, некоторое время. Молчание нарушил Игорь.

– Когда я впервые забрел сюда, мне это место показалось знакомым, как будто я уже здесь был. Но потом, позже вспомнил эту картину с Пушкиным. Я долго ходил под ее впечатлением, даже стихи написал.

– Прочти, – попросила Валерия.

Негромко, обняв одной рукой Валерию за плечо, едва пересиливая шум морского прибоя, Игорь читал стихи о Пушкине. Слушая тихий взволнованный голос, Валерия представила вдруг великого поэта, его образ в порыве вдохновения ожил перед ней, и она подумала: «И в самом деле, где-то здесь, почти полтораста лет назад ступала его нога. Быть можем, мы ходим по его следам, давно стертым временем».

Голос Игоря звучал в унисон морскому прибою то громче, то тише. Они стояли несколько минут, молча, вслушиваясь в шум моря.

– Какой чудесный вечер, – вдруг сказала она, – ты бы смог написать стихи о нем?

– Конечно – ответил Игорь, – мне всегда, когда я нахожусь у моря, хочется говорить стихами. На свете есть две стихии, глядя на которые, человек не может оставаться равнодушным. Это – звездное небо и море. Когда я смотрю на звезды, мне слышится голос Вселенной, и я окунаюсь в Вечность, звездой среди звезд летя. Звезды – они, как люди, люди – они, как звезды, светят и угасают на дальних своих путях…

– Звездное небо всегда наводит на философские мысли о конечности нашего бытия и бесконечности космоса, а в море всегда была и будет поэзия. Чудное оно, море! – страстно шептал он ей, – мне кажется иногда, что море – это не бескрайняя шумящая водная гладь, а живое существо…, – он замолчал и дальше тихо промолвил, – с такими глазами, как у тебя.

– Почему же – как у меня? – шепотом спросила Валерия, вглядываясь в его глаза, блестящие в лунном свете.

– Потому, что я люблю тебя, Валерия, – ответил он, касаясь ее губ.

Горячее дыхание Игоря обожгло ее губы. Она обвила руками его шею, и ей показалось, что небо качнулось над их головами, а луна стыдливо спряталась за облака. Время, казалось, остановило свой бег, и они стояли в объятиях, не замечая ни усиливающегося шторма, ни обдающих их холодных брызг.

– Как не хочется, чтобы уходил этот счастливый вечер, – прошептала Валерия, – подари мне на память что-нибудь о нем, – сказала она, – хотя бы это стихотворение о Пушкине.

– Хорошо, – согласился Игорь, – только ты его сейчас не читай, прочтешь, когда будешь в общежитии. Согласна? – загадочно спросил он. Она с улыбкой кивнула в знак согласия.

Игорь выбрал момент, когда очередная волна скатывалась в море, и забрался на валун, бывший, по его мнению, свидетелем встреч Пушкина с морем. Уложив на колени портфель с книгами, он стал записывать для Валерии свое стихотворение. Благо над головой щедро светила луна.

В общежитие они возвратились поздно. Но, когда Валерия вошла в свою комнату, девушки, её соседки по комнате, еще не спали, и едва она вошла, засыпали ее вопросами.

– Ты где так долго пропадаешь? Опять с Игорем гуляла? – первой спросила белокурая Лида.

– Нет, она, наверное, ходила на свидание с тем поэтом, который стихи ей присылает, – высказала своё мнение Жанна.

– С Игорем, конечно, – ответила за нее всезнающая Людмила, – тот ей давно уже не пишет,

Счастливая Валерия улыбалась, отшучивалась от подруг, а в ушах её еще шумело море, и пылали на губах горячие поцелуи Игоря. Она раскрыла свою раскладную кровать, неизвестно почему называемую в общежитии «мустангом», и, усевшись на нее, извлекла из портфеля двойной листик со стихами Игоря. На нем были следы, ещё не высохших морских брызг, и ей снова послышался запах моря. Она развернула его и увидела такой знакомый ей почерк. Валерия вглядывалась в неровные строчки и уже не сомневалась в том, кто писал ей столько дней нежные, иногда грустные, но полные любви, письма в стихах. Всего восемь строк было на этом листке из конспекта. Она читала их, замерев от счастья, не слыша ни реплик подруг, не видя их завистливых улыбок: