Сергей Сунгирский - Крым, вино и фантазии

По воле бабушки мелкого до сих пор ещё не отлучили от груди. И, если перевести хохляцкое кантри – многословье Петровны, по данному вопросу, на язык сути, то суть её позиции такова: «Если хочешь вырастить „хлопца“, физически здорового, жизнерадостного и удачливого, то „дытына“ должен иметь возможность прикладываться к груди до тех пор, пока сам от этого не откажется». (К четырём годам, по её утверждению, от груди отказываются все).

Не берусь судить, насколько тут Лидия Петровна концептуально права, но правнук у неё, и впрямь, отменно здоровый, очень подвижный и деятельный бэбик. Ласковый, как телок. Открытый и общительный. Но, в то же время, импульсивный и вспыльчивый. Кидающийся, с бесстрашием фокстерьера в драку даже на заведомо более сильных и взрослых. (Не! Ахиллес, определённо, был скифом!).

И, уже исключительно для баловства, но всё ещё регулярно он, без церемоний, лезет маме за пазуху. На присутствие посторонних, при этом, совсем не обращая внимания. Ввергая, тем самым, маму в краску смущения.

…А грудь у мечтательной, волоокой Оксаны – …аки у рубенсовской Вирсавии…

Днём баба Лидуся внучку держит в строгости. Зато ночами Оксана …уходит на берег моря. С кем-нибудь заезжим …помечтать. Премудрая Лидия Петровна про это …старательно не подозревает.

…А ещё баба Лидуся (так, штрих к портрету) умеет играть на гитаре, гармони. И исполняет, при застольях, песни собственного сочинения. Текста я почти не понимаю. (Поёт на украинском). Но мелодии их романтичны, грустны и мечтательны. Полногрудой Оксане было от кого свою мечтательность унаследовать…

…Сборы на крестины были не долгими. Язычника изловили, отмыли и приодели, соответственно случаю. Ему это всё явно не нравилось. Но, соблазнившись обещанием катания на машине, он это стойко терпел.

Полчаса спустя, отмотав 30 км. по шоссе, – зелёной галерее из акаций, мы: я, Вовка, Петровна с правнуком и Оксаной, добрались до города.

Крёстная мать и ещё двое пожилых людей, мужчина и женщина, уже ждали нас около храма Иоана Предтечи на набережной. (Кажется, так он называется, если я ничего не путаю). Храм этот имеет вид совсем не похожий на православные храмы России. Построен он ещё римлянами. В восьмом веке.

Крёстная представляла собою полную противоположность крёстному (Вовке). Это была девушка лет 17-ти. Необычной, креольской внешности. Черноволосая, черноглазая, смуглая и очень красивая. Именем, – Александра. Я так и не понял, кем она, и та пожилая пара доводятся семейству Лидии Петровны. Может, какая-то родня…

А крестник Александру, видать, уже знал. Потому, что сразу же, завидев её, устремился к ней с радостным воплем: «Саса! Саса!».

Мрачноватая торжественность и необычность внутренних интерьеров храма произвели на нашего Ахиллеса заметно – сильное впечатление. Он, раскрывши рот, переводил свой синий, изучающий взгляд с алтаря на иконостас, с иконостаса на штандарты зажжённых свечей… Наблюдая за ним, я подумал: «Вот так же, наверное, с дикарской непосредственностью и благоговением, входили в древние храмы покорённых городов Малой Азии и Египта его далёкие предки, скифы».

Священник, меж тем, творил обряд крещения. Увлечённый рассматриванием храмового убранства, окрещаемый вёл себя, поначалу, спокойно. Но вскоре, по ходу обряда, стал проявлять признаки нетерпения. Батюшка, видимо, быстро понял, что агнец пред ним – далеко не самый кроткий. И, дабы ускорить процесс, молитвы стал читать торопливой скороговоркой.

Дошёл обряд, наконец, до водных процедур. Спокойно бэбик позволил себя поместить в купель и окатить водой. Кажется, ему это даже понравилось.

Потом священник надел на него нательный крестик, чем привёл простодушного новообращённого в искренний восторг.

«О-о! О-о!» – выпячивая грудь с блестевшим на ней крестиком, поворачивался он то к тому, то к другому из присутствующих в храме. И морозно-синие его глазёнки светились торжеством.

…Вскоре, однако ж, это всё ему, видимо, наскучило – таки. Терпение его иссякло раньше, чем закончился обряд крещения.

«Гулять!» – неожиданно возопил новообращённый раб божий. И стал энергично вырывать свои ладошки из рук крёстных родителей. Растерявшиеся от такого неожиданного демарша крёстные попытались было урезонить бунтаря, призвать его к христианскому смирению.

…Да щас! «Гуля-А-А-ть!!!» – вознёсся к своду древнего византийского храма новый, похожий на боевой клич, вопль. И у святых, на храмовых фресках, изумлённо округлились глаза.

Батюшка, поспешно отвернувшись к алтарю, издал какой-то …подозрительный, хмыкающий звук. И мне показалось: он прикусывает себе губу, чтоб не расхохотаться.

Спасая положение, он торопливо зажёг свечу, и дал её забузившему новоиспечённому единоверцу. Тот взял её обеими ручонками, восхищённо глядя на её трепещущее пламя, восторженно гукал: «О-о!» Батюшка, таким образом, получил возможность довести обряд до конца.

Дорога обратно была, как и положено, короче дороги – туда. Вовка с Петровной говорили о всяких хозяйственных делах, Оксана о чём – то, своём, женском, мечтала, а мелкий вёл себя …совсем уж подозрительно тихо… Пока не доехали до дома Петровны.

Едва мы свернули с шоссе, и впереди показались знакомые ему забор и крыша, он, в свойственной ему взрывной манере, резко активизировался. «Снимать! Снимать!» – требовательно завопил он и стал стаскивать с себя футболку и шорты.

Из машины он выскочил, уже – привычно – голым и побежал, сверкая попкой, к своей разноплемённой кампании ребятишек. Сквозь лобовое стекло я видел, как он, добежав, с комично – торжествующим видом демонстрировал соратникам по песочнице, словно боевую награду, свой нательный крестик, выпячивая грудь: «О-о!».

Написано сие было несколько столетий назад. Но и тогда это было – …уже не новостью (С. Сунгирский).

За забором, на участке моего соседа по крымской даче, с утра мельтешат люди в милицейской форме самостийной Украины. (Крым тогда был ещё Украинским). Похоже на обыск. Вон и – типа – понятые, односельчане, маячат. С виноватым видом. «Не сами – мол вызвались. Привлекли». Может сосед …стырил чего? Ничего невозможного в этом предположении нет. Михалыч – мужик хозяйственный. И, если что – то, кое – где, у нас, порой, лежит плохо, и он это видит, то его хозяйственная натура не позволит ему пройти мимо плохо лежащего, не заховав его как – нибудь получше. По возможности, на своей территории.

Через забор сосед просит меня вернуть ему его лестницу. Сыскарям она нужна, чтоб обыскать чердаки Михалыча.