Денис Кавченков - Обратная сторона жизни. Книга первая

– Я просто любопытен, всегда такой был… – слова оборвались хриплым кашлем, и парень забился в нем, ударяясь шеей об поржавевший обруч.

Демон же смотрел на него, ничего не говоря и слегка придерживая голову мощной лапой. Когда Дмитрий перестал кашлять и вновь вопросительно уставился на него слезящимися глазами, рогатый поджал узкие губы, пошевелил кожистыми ноздрями черного носа и пару раз моргнул.

– В любом случае я не должен прерывать свою работу. Если ты действительно хочешь послушать, то терпи, я начну с малого, но мой рассказ поразит тебя до глубины души, перевернув все заложенные в тебя устои! – услышав про малого, Димины глаза непроизвольно направились в сторону оголенного паха из-за однажды услышанного анекдота, а еще стало ясно, почему людей раздевают, когда хотят морально сломать.

Именно обнаженность «дарит» человеку более полные ощущения незащищенности и открытости перед любыми внешними невзгодами, хотя на самом деле одежда спасает лишь от плохих погодных условий, да и то не всегда, здесь большее влияние оказывает степень закаленности.

Старый же черт мигом заметил испуганный взгляд изуродованного парня, направленный в сторону мужского начала и захохотал вгоняющим в дрожь смехом, тряся рогатой головой с торчащим на шее здоровенным кадыком.

– Не с этого «малого»! Ха-ха-ха! Его по всем правилам лучше трогать в последнюю очередь! Ваши видоизменившиеся образцы «Адам»… – услышанное от черта известное имя из Библии, включенное во фразу с резко контрастирующими «образцами», вызвало у парня неподдельный интерес, несмотря на атмосферу страха и боли. – К нему настолько привязаны, что после его потери реагируете на боль слишком… – демон сморщил козлиную морду в раздумьях. – Слишком пофигистично, как сказал бы ты, – он издевательски ухмыльнулся и, отвернувшись от мальчишки, поцокал на широких копытах к жуткому столу с инструментом, генерирующим боль.

Там он быстро схватился за нечто похожее на ножницы по металлу, но побольше и похоже с абсолютно не заточенными сторонами, наверное, чтобы не откусывать, а разрывать ткани тела и проверяюще покрутил перед вдумчивым взором. Дмитрий в ответ сглотнул сухую пустоту сдавленным горлом, а черт уже приближался, громко щелкая выбранным инструментом и ухватившись свободной лапой за один из стульев, который громыхающе волочил за собой, непроизвольно создавая уродливую мелодию страха. Ножницами он щелкал не специально, было видно, что это глупая привычка и пугать рогатый никого не собирается, просто любая работа накладывает свои отпечатки.

Подцокав, палач поставил стул рядом со столом для разделки бедных грешников и сел по правую руку Дмитрия. Парень подумал, что весело пошутить над чертом в данной ситуации будет неуместно, а тот положил выбранный инструмент рядом с головой нервно моргающего мальчишки и закурил. Пленник непроизвольно потянул носом, жадно втягивая сигаретный дым вместе с «ароматом» палача, тот же понимающе хмыкнул и волосатой рукой поднес сигарету ко рту незадачливого грешника.

Несколько затяжек вроде чуть сняли напряжение, но черт работать умел и знал точную меру в расслаблении. Он взял уродливые ножницы, пару раз лихо щелкнул ими перед носом дернувшегося от испуга мальчишки и ухватил мощной лапой его бледную кисть.

– Может не надо? – с ужасом просипел Дмитрий, умоляюще смотря на пыточных дел мастера, целеустремленно вглядывающегося в его пальцы, будто выбирая самый красивый. – Разве без этого никак? Ну, пожалуйста!! Не надо!! – черт, однако, отрицательно мотнул рогатой головой, а затем с силой сжал запястье перепуганного грешника, дабы с хрустом отрезать указательный палец.

Мгновенно стало дико больно, и Дима заорал, пытаясь сучить, но просто ударяя ногами с руками по держащим их кандалам. Мощная, острая, ни с чем несравнимая боль от перекусывания, а точнее раздавливания мышц с костями, причем на фаланге, перекрыла все мыслительные процессы, оставив в голове лишь багряную пелену и звуки бьющегося с огромной силой сердца. Отрезание пальцев тупыми ножницами и обрубание ушей острым топориком были небом и землей, так как уши, оказывается, почти не больно рубились.

Пока он орал, мучитель на козлиных ногах вытащил моток ниток из нашитого на мясницкий фартук кармана, оторвал небольшой длины нитку и ловко перемотал неровно откушенный палец с лохматыми краями и маленьким кусочком торчащей кости. Затем вытащил изо рта дымящийся окурок сигареты и чисто символически прижег рану, обильно струящуюся кровью, положив ножницы на пыточный стол. Дима от уродливой заботы несколько раз дернулся, но по сравнение с перекусыванием тупым железом фаланги пальца, боль сигаретного ожога на только искалеченном месте как-то не впечатлила, да и кровь меньше идти не перестала. Черт же, не отрывая зад от стула, покряхтывая, как старый дед, наклонился и поднял отрезанный палец с каменного пола, после чего задумчиво вгляделся в него и… Подбросив пару раз на крупной пятерне, словно пробуя на вес, швырнул в огонь камина, который отчего-то не нуждался в дровах, ибо горевшие в данный момент не думали заканчиваться.

«Хотя это же Ад…», – медленно выползла закрашенная болью, апатичная мысль. «Тут все по-другому… Тут все строится на огне и боли…», – серо-голубые глаза недвижимо уставились в потолок, а каждая клеточка в изуродованных местах пронзительно кричала, успевая точно улавливать движения задумавшего недоброе рогатого.

Мгновенно напрягшийся парень повернул голову, как раз в ту секунду, когда парнокопытный житель Геенны Огненной заговорил.

– Место, где ты находишься, и которое люди называют Адом в своих идеализированных книгах с учениями различных земных пророков, на самом деле твой дом… – размеренно вымолвил старый черт и, не поворачиваясь, взял жуткие ножницы, отчего юноша в ужасе замер. – Твоя родина с большой буквы! – козлоногий крепко сжал мизинец и отрезал его с отвратительным хрустом.

Самый маленький палец руки улетел в огонь, нитка обмотала лохматый окровавленный срез и пока парень исступленно орал, демон медленно процокал к камину за еще одной горящей головней. Принеся ее, он уселся обратно на стул и выполнил процедуру прижигания среза свежеизуродованного места, после чего закончил и с предыдущим, до сих пор не перестающим кровоточить. Дима в это время тихо завывал от испытываемых мучений, обливая лицо слезами боли, порождающими сопливые пузыри в носу, но демон с умными глазами внутри которых танцевали бесы, не обращал внимания на жизненные мелочи, к которым привык за долгие годы работы в Аду. Кинув головню под стул, где она перестала гореть, но тлела, как обычная деревяшка, он продолжил свой рассказ.