Виктор Брагин - Кафедра революции. Роман

Однако, когда я подошел поближе и увидел логотип охранной фирмы «СМ» на двери внедорожника, мне все стало ясно. Эти ребята пришли делать грязную работу для Свенбанка. «CM-security» – самая отмороженная охранная фирма на службе у шведских банков. Иногда, за крутой нрав, их в шутку называли «садо-мазо секьюрити», но в основном звали «церберами». Костяк охранной фирмы составляли убежденные «нацкадры», и порою они брались за работу, так сказать, не ради денег, а по велению сердца. Например, охраняли шествия ветеранов легиона СС от антифашистов.

Для очистки совести я все же сделал вид, что пытаюсь пройти на территорию нашей фирмы.

– Фабрика закрыта! – церберы преградили мне путь.

«Фабрика!» – где они только взяли такое слово?! Спасибо, что не «мануфактура». Это немного устаревшее и мало употребляемое ныне слово убедило меня в том, что мы столкнулись с некой первобытной грубой силой. И у нас нет никаких средств, чтобы противостоять ей. Фабрикант, то есть наш директор, давно уже здесь и пытается прорваться на свою собственную фабрику. В перерывах между такими попытками он без умолку говорит по телефону. Я топчусь неподалеку и время от времени заглядываю поверх забора, словно пытаясь понять ситуацию. Нет работника более усердного, чем тот, который понял, что сегодня работать не придется по форс-мажорным обстоятельствам.

Впрочем, я уже практически безработный, ибо совершенно очевидно, что наша фирма обречена. Противостоять шведским банкам, на службе у которых имеются верные адвокаты, судьи и церберы, не удавалось еще никому. А ведь у меня у самого квартира в кредит, пусть и не в Свенбанке, пусть в другом банке, но что это меняет? Я не хочу в один прекрасный день увидеть церберов на пороге своей квартиры.

Вспомнился рассказ Ромэо о лишних людях. Видимо, рано или поздно это происходит практически с каждым из нас. И если в периоды экономического подъема удается худо-бедно пристроить основную массу лишних людей, то вот в кризисных условиях все пузыри лопаются. Кризисы очень хорошо напоминают лишним людям, что они лишние.

Слово «кризис» звучало тогда везде: на улице, в транспорте, с телеэкранов, из радио и газет. После буйного кредитного пиршества наступило жесткое похмелье. Фирмы банкротировали по сорок штук в день, поставляя на улицы все новых и новых потенциальных бойцов Красных бригад. Многие забыли, как выглядят наличные деньги, зато познакомились с реальными лицами тех, кто еще совсем недавно так мило и «солнечно» улыбался с рекламных плакатов. И под маской этой милой «кредитодающей» девушки оказались клыки и рога.

Банки забирали все движимое и недвижимое имущество, бытовую технику, посуду, одежду и даже домашних животных. Забирали у тех, кто не платил, и у тех, кто платил исправно. Особенно усердствовали шведские банки. Красные комиссары позавидовали бы той продразверстке, которую провел Свенбанк.

Наша фирма также имела неосторожность связаться со Свенбанком, заполучив там кредитную линию. Впрочем, фирма достаточно успешно справлялась с кризисом и никогда не задерживала платежи. Но не стоит обольщаться, если вы сами не умеете создавать себе проблемы, ваш банк позаботится об этом. Например, заставит вернуть всю кредитную линию в течение месяца.

Последние пару недель по офису, складу и производству слонялись ботанического вида очкарики, засланные Свенбанком, и все вокруг фотографировали. Сотрудники к ним привыкли и перестали вздрагивать, когда неожиданно срабатывала вспышка из-за шкафа или в распахнувшуюся дверь. Зачем очкарики делали такое количество снимков – никто не понимал, но предчувствия были нехорошими. Время от времени приходили их старшие товарищи и запирались в кабинете директора. Неуклонно кредиторы внушали мысль о том, что фирма работает все хуже и хуже, а потому кредитную линию надо закрывать, а средства возвращать, причем в срочном порядке. Фотографии, видимо, должны были служить доказательством угасания фирмы. Директор храбрился и убеждал всех, что ничего у банка не выйдет, уповая на каких-то всесильных юристов и какое-то там право.

За несколько дней до конца пришли «самые старшие» товарищи, говорившие по-шведски. На их лицах читалось пренебрежение к обитателям взятой без единого выстрела крепости. И вот мы упираемся с утра в цепь охранников на входе.

Директор возмущается больше всех, но что толку?! Где все его юристы, где закон, где право?! Церберы презрительно усмехаются и грубо отталкивают любого, кто приближается к воротам. Даже вызванная полиция предпочла не вмешиваться и вела себя кротко. А само их появление не произвело на церберов никакого эффекта.

Здесь все ясно и, в общем-то, можно расходиться. Но директор все еще воинственно мечется перед воротами, грозя охранникам судами и санкциями. Затем призывает бывших подчиненных брать ворота штурмом. Однако, должного энтузиазма это предложение не вызвало. Работники обеспокоены лишь тем, как можно будет забрать оставшиеся в офисе зонтик, кактус и любимую кружку с котиком. Мне жаль нашего директора – он был честным трудягой, всю свою жизнь отдавшим работе. Всегда приходил первым, уходил последним, а все силы и средства вкладывал в развитие производства. Не было у него дорогих вилл и эксклюзивных машин – фирма стала делом его жизни. И вот эта жизнь заканчивается коротким, но мощным ударом шнурованного ботинка в живот. Директор падает на спину и не может подняться. Полиция не вмешивается. «В своем банке удобнее» – вспоминаю я рекламу Свенбанка, глядя, как мои коллеги помогают поставить на ноги неуклюжее тело директора. Вот в такие моменты, наверное, люди и решаются взяться за оружие. Хочется примкнуть к какой-нибудь банде, где лишь усмехнутся, выслушав твой рассказ. А потом, передернув затвором, скажут: «Тоже мне, нашел проблему! Вчера мы таких церберов полсотни перещелкали. Ну пошли, освободим твой завод!».

Реальность гораздо прозаичнее. Директору с юристами еле-еле удалось заставить полицию написать хоть какой-то протокол. Мы составили объяснительные, где подтвердили факт избиения директора цербером. Полицейские, не переставая издевательски улыбаться, собрали наши показания и объявили, что на сегодня можно расходиться, что нас, мол, вызовут, «когда надо будет». Нужно ли упоминать, что и по сей день никто никуда меня не вызвал.

Осознавать собственную беззащитность и бесправие всегда обидно. Но еще обиднее, когда ты не в состоянии понять происходящее. Какая выгода шведскому банку от того, что мы все стали безработными? Я понимаю, если бы фирма не платила кредит, но чем они руководствуются, предъявляя претензии дисциплинированным клиентам? Почему неработающая фирма и мы, безработные, выгоднее Швеции? Что с нас можно поиметь в такой ситуации? Разве что заминированный фургон под своими окнами.