Светлана Рассказова - Нелитературное повествование юной пенсионерки. Искорки памяти

В этом посёлке прожили зиму. Был построен кусок дороги в одном месте, и мы переехали на лето в другой посёлок: надёжные щитовые домики, кругом тайга, цветы огоньки, хорошие заработки, мать в шикарном китайском халате, дети сыты.

Это был конец пятидесятых – наверное, единственное время, когда хлеба было вдоволь. Целина тогда неплохо выручила страну и скрасила многие ошибки её руководителей. Но такое благоденствие длилось недолго…

А в нашей семье главенствовал отец. Здесь он задержался только на лето, с кем-то из руководства на принцип пошёл, и потащились мы в очередной райцентр Алтая, куда его взяли самым главным начальником по связи.

Нам предоставили дом с большим огородом, на котором росло всё, что посадит мать: даже дыни с арбузиками – величиной с грецкий орех!

Ох и пиры я закатывала по осени, приглашая на праздник живота соседских ребятишек. В одну миску резала помидоры, огурцы, дыни, репку!! Вся эта тюря из овощей моментально съедалась, и ведь никто не болел. Дети собирались только на нашей территории, в нашем дворе, потому как родительницы подружек ни в «жисть» бы не допустили такого пиратства и пиршества!

А за обеды мне не только никто из моих гостей спасибо не сказал, так ещё и «отблагодарили» по-чёрному…

Как-то мама заметила, что я частенько головёнку почёсываю. Посмотрела… А там… «животные», не стесняясь, пьют дочкину кровушку.

– Варя, да у тебя вошки вовсю разгулялись! Где же ты их набрала?

– Не знаю, – я очень расстроилась: теперь дуста не избежать!

И тут мама вспомнила, что я недавно к соседке в баню ходила.

– Как тебе тётя Галя голову мыла? – подозрительно спросила она.

– Сначала помыла своей дочке, а потом в этой же воде мне…

– Ах, паразитка доморощенная! Что же ей воды было жалко!! – ругалась мама во всю свою вполне интеллигентскую мощь, – а где её девчонка могла вшей набрать?

– Так она в озерке купалась, который рядом со свинарником, – вспомнила я.

– А мать куда смотрела?

– Работала, наверное.

Больше я по чужим баням не ходила, а мылась дома в тазике, натаскав воды из колодца. Мать, помятую своё непростое военное детство, и меня приучала к посильному труду. Сгонять в магазин за сахаром и хлебом, полить огород, принести воды и подмести в доме пол – было обычным повседневным делом для десятилетней девочки.

Богатый урожай за осень не съедался, а потому делались заготовки. Мамка солила очень вкусные огурцы с помидорами в бочках. Всё в них клалось на глаз, специй не жалела. Получалось ядрёно, вкусно и красиво: помидорчики блестели, огурчики хрустели! Местные тётки, хотя и жили всю жизнь в деревне, а солить и квасить не умели – всё от скудоумия и жадности.

Была у меня там подружка-одноклассница, скромная и красивая девочка, из сосланных поляков. Бегали друг к другу в гости, мыли друг у друга полы, считалось, что это вполне нормально. Моя мама после уборок отрезала «работницам» по куску белого хлеба, сверху посыпала сахаром, и мы очень довольные шли на улицу. Зоина мама после «помоек» нас не угощала. У них в семье хлеб из дома не таскали – ели только за столом. Но такой порядок вещей нашей дружбе не мешал.

В этом районном центре мы жили рядом с кладбищем. И каждый день, сокращая путь, я ходила в школу и из школы напрямик через это кладбище, совершенно не чувствуя страха. Но когда торопиться было некуда, предпочитала его обходить стороной и шла по натоптанной тропинке, вдоль которой росли высокие деревья и с ними разговаривала. С покойниками-то не поговоришь! Или сочиняла какую-нибудь историю, а концу своего похода – обычно до магазина и обратно, историю старалась закончить.

Сочинения мои были разными, но обязательно с диалогами и чем-то приятным для самой рассказчицы. То я находила деньги и делала всем своим родным подарки, то видела себя Золушкой и, представляя её несладкую судьбинушку, уливалась слезами, будто сама жила жизнью королевы.

Кстати, истории сочиняю до сих пор, особенно, если путь пеший и погода соответствует.

Из-за папкиной принципиальности и неуживчивости в коллективах я сменила несколько школ. Зато мы нигде не снимали жильё внаём, а везде, куда бы ни приехали, получали либо дом, либо квартиру. Отец хорошо разбирался в электрических и телефонных сетях да к тому же был трезвенником, за это его очень ценили начальники.

Мы объездили часть Казахстана и степной Алтай…

Обычно, за день до переезда, глава семейства приходил домой, сообщал, что у него уже имеются билеты на ночной поезд, и нужно быстренько собрать вещи, упаковать и перевязать верёвочками книжки, а потом ложиться пораньше спать. А среди ночи детей поднимали, и с кастрюльками, книгами и кухонным столом мы грузились на какой-нибудь грузовик, ехали на вокзал и на поезде добирались до места его новой работы.

Такой был «батька», как за глаза называла его бабушка. Он ни разу меня не ударил и даже не наорал, но и отцовского тепла от него я не ощущала…

А мать любила литературу, покупала детям книжки, пластинки, выписывала журналы, знала наизусть уйму стихов. Имея всего семилетку за плечами, была очень грамотной, интересной и современной женщиной. Этим была похожа на своего отца, сельского интеллигента, воевавшего за красных и белых, позднее раскулаченного и погибшего в войну в Питере. Может под бомбёжкой, а может по политическим причинам. Официально – пропавший без вести…

На три года наша семья остановилась в Барнауле. Нам предоставили квартиру на первом этаже двухэтажного дома. В большой комнате отец вырыл погреб. Это была целая столярная мастерская. Всякого инструмента покупал великое множество! Жена порой ворчала, зачем потратился на очередную железку. И когда, после двадцати лет совместной жизни с матерью, уходил к новой даме сердца, то взял только его, видимо, самое дорогое, что имел…

Столярничал с упоением. Сначала рисовал своё будущее детище на бумаге, получалось очень красиво. Потом нарисованный эскиз воплощался в стол, табуретку, настенный шкаф. Мог смастерить настольную лампу и украсить её абажуром. Затем родители шли на местную барахолку, и столярный шедевр отца продавался тут же. На вырученные денежки покупали гостинцев, хорошего молдавского вина и отмечали продажу очередного изделия в узком семейном кругу. Мать умела устраивать маленькие праздники.

От неё я унаследовала организаторские способности и любовь к лицедейству, которые впервые проявились именно в этом городе.

В доме, где мы жили, было много детворы, а вокруг него большущий двор. Выступать на самодельной сцене я стеснялась. А вот организовать концерт детской художественной самодеятельности, распределить роли, упросить участвовать вредных мальчишек – это могла. Вместе клеили и красили бумажные шапочки, фартучки, юбочки, бантики.