Наталия Амбри - Тайны замка Киткан. Серия «Колумбиада»

«Так вот на что похожа веранда, – подумала я. – как же я сразу не вспомнила?!»

Эдуард Львович снял очки и протер их белоснежным носовым платком, затем надел снова.

– Время, время… – вздохнул реставратор. – Даже ковчег не смог спасти владельца сахарных заводов и его семью от жизненных невзгод. Сам он и его сын были расстреляны большевиками, жена и дочь бесследно исчезли. Замок начали грабить, но власти вовремя опомнились и организовали санаторий для туберкулезных больных под названием «Красный замок», в годы войны это был уже госпиталь под тем же названием, потом разруха, забвение, и вот я со своими друзьями пытаюсь вдохнуть жизнь в эти стены. Вот так, барышни. Ну-с, а теперь о прекрасном…

Эдуард Львович указал на длинный балкон, растянувшийся на весь центральный фасад. Затем повел нас по широкой лестнице на открытую террасу с колоннами, откуда можно было любоваться прекрасным видом на живописный парк. С террасы мы направились внутрь здания, заметив на дверном проеме из черного мрамора, высеченный герб владельцев замка. Холл нас встретил безмолвием и прохладой. Я как будто почувствовала легкий ветерок. Мне даже послышался едва уловимый звон хрустальных подвесок огромной старинной люстры чудом сохранившейся неприкосновенной.

«Наверное, надо мной тоже парит ангел», – подумала я, вспомнив одну американскую мелодраму, героиней которой была маленькая девочка, мечтавшая о встрече с отцом.

Конечно, в этот мистический звон я вложила свою заветную мечту – найти любовь. А вдруг это случится именно в замке. Мою романтическую мысль будто подслушал и поднял на смех мраморный шут, бюст которого, как мне показалось, ни к селу ни к городу, примостился недалеко от белоснежной мраморной лестницы, которую венчал портрет Анны Михайловны в массивной золоченой раме. На нем хозяйка замка была изображена во весь рост.

Мы медленно поднимались по лестнице, с каждым шагом приближаясь к ней. Не знаю, как подруги, а мною овладело необъяснимое волнение. Я вдруг почувствовала себя такой маленькой, такой бесцветной под надменным взглядом ее миндалевидных серых глаз на овальном лице, обрамленном светло-русыми локонами. Воздушное дымчатое кружево на декольте, подчеркивало плавные изгибы плеч и шеи, а темно-синий шелк платья, обтянув грудь и талию, ниспадал, переливаясь, пышными фалдами. На груди Анны Михайловны красовался… мой медальон, то есть, конечно, не мой, но очень похожий: золотое сердечко с вензелем «А.М». И тут я впервые задумалась, что означают буквы «А» и «М» на моем медальоне и вообще, откуда взялось само украшение? Надо будет спросить у мамы. Продолжая всматриваться в портрет хозяйки замка, я действительно уловила некоторое сходство ее лица с моим. Хотя, скорей всего, это было влияние Эдуарда Львовича, потому что, не упомяни он об этом, я вряд ли набралась бы смелости искать сходство с женой магната.

От лестничного пролета, где мы наслаждались портретом, парадная лестница разветвлялась на две более узкие, ведущие на второй этаж. Там находились наши комнаты.

На третий этаж, как объяснил нам реставратор, вели две деревянные лестницы. Одна из них находилась в конце восточного крыла второго этажа, а другая – западного. Поднявшись по ним, можно было попасть в комнаты для прислуги. Сейчас же на третьем этаже собран хлам со всего дома, в том числе и семейные бумаги, которые впопыхах снесли туда. Спасибо, что еще не сожгли. Вот с этими бумагами нам и предстоит разобраться. Еще мы узнали, что со второго этажа, если идти в конец восточного крыла, можно попасть в восточную башню, а потом, поднявшись по винтовой лестнице, выйти на ее крышу, где загадывают желания. В западном крыле соответственно находится западная башня, однако ей почему-то девушки не доверяют сердечные секреты.

Пройдя немного по коридору второго этажа, мы, наконец, остановились возле одной из дверей.

– Беаточка приготовила вам, милые девушки, две спальни с огромными царскими кроватями, – торжественно сообщил нам Эдуард Львович. – Мы можем, конечно, выделить каждому по комнате, но это будет уже во флигеле и совершенно не романтично. Здесь же вы сможете пропитаться духом того времени, вжиться, так сказать, в образы.

– Большое спасибо, нам бы хватило и одной комнаты с огромной кроватью, – улыбнулась я, беря во внимание стройные фигуры своих подруг и свою собственную, истерзанную спортом и различными диетами.

Однако мою мысль поймали только мои подруги, реставратор же объяснил ее иначе:

– Боже мой, боже мой! Я вас понимаю. Молодые годы! И откуда только берутся темы для разговоров. Да-а-а, – вздохнул Эдуард Львович и похлопал себя по карманам. – Ой, ключи… Неужели они у Беаточки? Дарья! Дарья! А где Дарья? – засуетился Эдуард Львович и поторопился на первый этаж.

Мы вопросительно посмотрели друг на друга. Вероятно, увлеченные рассказом реставратора, мы и не заметили, когда Дарья Артемовна нас оставила.

Но вот со двора долетели какие-то голоса, через минуту в этот хоровод звуков влился и голос Эдуарда Львовича.

– Дорогая, где ключи от спален?

– Милый, сто раз тебе говорила: в кабинете на секретере. Специально туда положила, чтобы ты не забыл. Ох, уж эти творческие личности! – раздался милый женский голосок.

– Тогда прости, голубушка, побегу, гости ждут.

– Погоди, я слетаю сама, – решительно остановила мужа Беата.

– Боже мой, ангел, что бы я без тебя делал?! А где Марат?

– Остался на пляже греть животик.

Почему-то при имени Марат у меня сильнее забилось сердце. Но с какой это стати я вдруг решила, что тот Марат может очутиться именно здесь? Проснись, Сонечка, это не голливудская мелодрама.

Между тем мы с девчонками решили осмотреться. Длинному, довольно темному коридору с дверями и нишами, казалось, не было конца. Если бы не тумбы с белыми мраморными бюстами греческих философов, которые занимали узкие ниши, а также легкомысленные диванчики эпохи Людовика 14, нашедшие пристанище в более широких нишах, коридор имел бы мрачный вид. Не уверена, что немногочисленные бра, висящие в промежутках между нишами, дают много света в вечернее время.

Вдруг тишину замка нарушило спешное цоканье каблучков, и вскоре в коридор вплыло, нет, влетело розовое облако, которое стало быстро приближаться к нам.

Это была молодая женщина, чуть старше меня, необыкновенно красивая в розовом шифоновом платье. Из-под копны, витиевато выложенных пшеничных волос, на нас жизнерадостно смотрели огромные фиалковые глаза, особенно выделяющиеся на загорелом лице. Розовые губы расплылись в улыбке, и серебристый голос прозвенел:

– Это вы ждете ключи?

– Да, – ответила я, как во сне, не отрывая глаз от лица сказочной феи.