Юрий Теплов - Пресноводные рыбы России и секреты современной рыбалки

Он обитатель озер, прудов и слабоструйных водоемов, один из самых популярных трофеев удильщика. Его можно назвать подводным фермером, ибо карась все лето копошится в иле или в камышовом лесу, отыскивая корм. И как на земного фермера, на него вечно охотятся щуки, выдающие себя за лидеров рыбьего народного фронта и судаки-рэкетиры. В небольших озерах и прудах водится карась золотой с чешуей золотисто-красноватого цвета. В реках обитает, в основном, карась серебряный – серовато-белого цвета. На зиму эта рыба обычно зарывается в ил и впадает в спячку.

Товарный вес карася 150—300 граммов. Однако нередко встречается так называемый тугорослый карасик. Происходит это из-за перенаселения водоема и отсутствия рыб-хищников. Рыбалка в таком водоеме, как в аквариуме.

В Иглинском районе Башкирии, где я обычно провожу лето, есть лесное Бессонное озеро. Почему оно так называется – трудно сказать. Возможно, потому, что на его берегу почему-то не спится ночами: в береговых зарослях ухают совы, кукушки ворожат суеверным рыболовам, сколько лет им еще придется рыбачить. Ночь проходит без сна, но ощущение такое, будто выспался. И едва на востоке проклевывается рассвет, как все ночлежники уже на ногах, и берег наполняется хрипом насосов для резиновых лодок.

Мое знакомство с Бессонным озером состоялось по инициативе Виля Мидхатовича Ганеева. Заканчивался июнь, самая пора травостоя. Послеполуденное солнце поливало землю жаром. Илистое мелководье озера просматривалось метров на тридцать, так что с берега рыбачить было бессмысленно.

Мы накачали свои лодки, и я поплыл за Вилем по водной глади. Все лодочники заякорились примерно на глубине четыре метра, где, то и дело, слышались серьезные рыбьи всплески. Я решил от Виля не отставать и следовал за ним к тому берегу, где, как позже узнал, глубина была всего-то около двух метров, и дно не меньше, чем на метр, устлано подводной растительностью.

Знакомство с новым водоемом всегда волнует неизвестностью, ожиданием удивительных трофеев и необычных сюрпризов. Но озеро не было расположено к знакомству со мной, хотя на сюрприз не поскупилось. Едва я сбросил за борт первый якорь, как раздался шипящий звук, и один лодочный борт стал скукоживаться на глазах. Я сам был виноват в этом: накачал лодку до упора, не взяв в расчет тридцатиградусную жару. От перегрева баллон разошелся по шву и поставил крест на рыбалке. Хорошо, что не было ветра, и я, хоть и вымокший, но добрался до берега на одном баллоне, подгребая веслом, как на индейской пироге.

До вечера промаялся на берегу. Причаливали рыбаки, закончив ужение. Их садки и ведерки были набиты золотистыми карасиками от 15 до 30 граммов каждый. Выходит, озеро еще один аквариум, набитый тугорослыми особями.

Виль причалил, когда уже начало смеркаться. К моему удивлению, в его садке бултыхались вполне товарные, граммов по сто-двести, серебристые и золотистые караси общим весом килограммов до пяти. Нет, с Бессонным озером прощаться не стоит, решил я для себя и через неделю снова оказался на берегу, на этот раз без напарника. Но место, где рыбачил Виктор, запомнил хорошо. Там и заякорился.

Поклевки следовали, едва успевал забросить удочку. Увы! Клевали одни пятачки, которые годятся лишь в качестве живца. Но Виль ловил совсем других карасей! Значит, что-то я делал не так, значит, не смог приноровиться к новому для меня водоему! Придется напроситься в ученики, несмотря на солидный рыбацкий опыт. Надо же разгадать, каким образом он ловит в бессонном аквариуме вполне товарных карасей, а другие рыбаки привозят домой одну мелкоту.

Случай представился довольно скоро. Было раннее утро, когда мы с Вилем выплыли примерно в то же место, как и в первый раз. Остановились. Сбросили с кормы и с носа якорные кирпичи. Закинули по две удочки. Разбросали у поплавков прикормку из пареной смеси овса с перловкой.

Минут через десять я увидел, что Виль вываживает первого карася. Судя по тому, как согнулся гибкий хлыстик удилища, на крючке сидел отнюдь не маломерок. Я же к этому времени вытащил двух карасиков граммов по двадцать. И это не было случайностью. У него поклевки случались реже, но его караси были в пять-шесть раз крупнее моих. В чем дело? Прикормка одинаковая, наживка та же – навозный червь и зерна перловки.

В какой-то момент я обратил внимание, что на его удочках расстояние между крючком и поплавком с метр, не больше. И насадка выглядит вроде бы крупнее, чем на моих крючках. Получалось, что он ловил в пол-воды и насаживал на крючки по два или три зернышка перловки. Я нервно перестроил свои снасти и снова забросил. Ждать пришлось недолго. Один из поплавков качнул красной головкой, склонился, неспеша улегся на воду и пошел в сторону. Я подсёк и сразу же почувствовал: вот он, мой первый товарный карась!

Секрет оказался прост. При ловле со дна привлеченная прикормкой и копошившаяся в иле в ее поисках мелкота набрасывалась на насадку и становилась трофеем удильщика. Крупный карась держался выше, собирал корм с подводных стеблей. Перловка на крючке не должна была уходить в заросли, а телепаться у самой их поверхности. Товарный карась, заметив ее, поднимался выше, всасывал. В этот момент поплавок и ложился плашмя на воду.

Конечно, мой улов уступил по весу улову Виля. Но все равно с этого дня я мог считать себя приобщенным к тайнам рыбной ловли на Бессонном озере.

В благоприятных условиях карась вырастает до килограмма и более. Наиболее удачные трофеи удильщиков, например, в плавнях Ахтубы или южных сибирских озерах, превосходят два килограмма. В некоторых водоемах Подмосковья появился гибрид карася и карпа. Этот метис, хоть и не способен рожать себе подобных, зачастую достигает веса до килограмма и более.

Первое мое общение с карасевыми метисами произошло на подмосковном озере Инженерном близ Алабино, в пору цветения шиповника. По рыбацким приметам, это время карасевого жора. На озеро мы прибыли вместе с корреспондентом «Красной звезды» Володей Житаренко (впоследствии он погиб в новогоднюю ночь в Чечне). С вечера прогрели землю, костер передвинули и устроили на кострище постель. От земли, как от русской печки, шло тепло. Майские ночи коротки, и Житаренко, завернувшись в плащ-накидку, отказался подниматься с рассветом. Я же разбросил веером удочки и с нетерпением стал ждать поклевки.

Увы! – ожидание оказалось тщетным. А рядом бурлили камыши, и даже слышалось чавканье: рыба пиршествовала, питаясь молодыми стеблями. Надо ли говорить, насколько это обидно для рыболова. Недолго думая, я разделся и, несмотря на холодную майскую воду, забрался по грудь в гущу камышей и стал выдирать растительность так, чтобы получилось два оконца. Накидал в них колобков из смеси геркулеса с мокрым песком. И, трясясь от холода, вылез на берег.