Борис Бурный - FIFA WC (ворлд кап) 2018

Правый. Как какое? Московское!

– Да, конечно, тебе билет даже не на что купить! Садись, отвезу! А зачем в Митино?

– Там у меня… у моей мамы квартира, ее самой сейчас нет, а ключи она у подруги оставила, пока не очень поздно, нужно забрать. – Он как-то вдруг забыл про свои секреты. Или не забыл?

– Так вот почему ты от отеля отказался, а мы думали, что пиндос с палаткой приедет и будет где-нибудь под елками спать. А номер телефона, что ты мне вчера на почту прислал – это же МТС?

– Да, мама мне сим-карту заранее здесь купила.

Она выехала на Третье кольцо и чаще чем обычно, поглядывая в зеркало заднего вида, поехала в сторону Ленинградского проспекта. Дорога оказалась средней загруженности. Не пустая, но и жаловаться грех. Сезон дач и отпусков подходил к своему пику и средняя скорость на городских трассах установилась достаточно приличная для Москвы. Алена включила радио и сразу попала на Дайану Кролл. Салон заполнил приятный, теплый, обволакивающий голос.

– Ты не против? – спросила она.

Правый. Слышишь?

Левый. Конечно слышу, я ведь, как и ты еще не глухой.

Правый. Надо же было сразу на темптейшн нарваться. Вот и не верь после этого в совпадения.

Левый. И не говори! А расскажи кому, скажут сами подстроили!

– Не против, я на ее концерте был! – ответил он.

– Я тоже! А ты где был, здесь? – удивилась она.

– Там! – он махнул на юг.

– А… а я здесь! – она очертила круг.

– Спасибо тебе! Ты знаешь, я такой … – вдруг сбился он.

– Какой, такой? – уточнила она.

– Счастливый!

Он залпом выпалил это простое на первый взгляд прилагательное и довольный собой засиял.

Она не захотела или не решилась ответить. Просто добавила звук и, смеясь, подпела радио:

– Ай кэнт резист!

Так и ехали до Митино веселясь, дурачась и слушая джаз.

Если одни сейчас ехали под хорошую музыку, то для противовеса обязательно нужны те, у которых в ней не было необходимости.

Итак: стена. Кровать у стены. На кровати раком стояла «крашеная» Тамара. Сзади ее употреблял мускулистый, покрытый густой шерстью человек, с лицом кавказской национальности. Она кричала, как в немецком порно, он наоборот молчал и отрешенно смотрел прямо перед собой на стену, где висело фото. На старой фотографии в рамке сидели, прижавшись плечами и чуть склонив друг к другу головы в форме красноармейцев времен ВОВ, молодой мужчина и совсем юная девушка, очень похожая на Тамару.

…Идет бой, девушка-медсестра тащит почти неподвижного, раненого военного подальше от передовой к санбату. Он хрипит из последних сил:

– Сестренка, ты меня здесь брось… тяжело тебе… только зазря себя погубишь.

– Молчи, комиссар, силы не трать. Как я тебя брошу? Ты же знаешь, что с комиссаров немцы кожу живьем сдирают, а ты красивый такой, вон осталось совсем чуть-чуть…

В этот момент слышен свист подлетающего снаряда, она бросается на него, закрывая собой от взрыва…

…Живой и бодрый комиссар с медсестрой усаживаются на стулья перед большой фотокамерой на треног. Военный радостно, взахлеб рассказывает фотографу, пока тот устанавливает свет:

– Томочка – мой ангел, хотя и комсомолка. Но я теперь точно знаю – комсомолки могут быть ангелами.

Они прижимаются плечами, чуть наклоняя друг к другу головы. В гимнастерке у девушки левый рукав пустой. Фотограф делает снимок и тот застывает в рамке на стене спальни.

Сквозь громкие вопли Тамары настойчиво пробивался рингтон песни «С чего начинается Родина». Она, стоя в той же позе, левой рукой взяла телефон и глядя на экран сказала, чередуя слова со стонами:

– Лемочка, это а-а-апять по билетам… а-а-а-а… звонят, надо а-а-атветить.

– Говори! – скомандовал Лема, не прекращая фрикций.

Димон, как только увидел Тамару на экране своего смартфона, визгливо закричал, совершенно не обращая внимания, на абсолютно отрешенное выражение ее густо накрашенного лица:

– Тамара, ты пипец меня подставила! Я – Дима Смолин и я не гопник, я – барыга! У меня пол Москвы отоваривается, а среди них есть серьезные люди. Если кто-то узнает, что я им паленые билеты продаю, все кончится! А я не хочу терять клиентов! У меня бизнес честный! … Что случилось? Я тебе скажу, что случилось! У меня сотрясение, а Славяну он, как минимум ребра сломал. И еще ты на дверь попала! Этот лох, оказался не лох! Тамара, у меня нет этих гребанных билетов, но у меня теперь есть геморрой из-за тебя…

Тамара, не дослушав отключила телефон. Но за секунду до того, как видеозвонок прервался, у Димона на экране смартфона из-за ее головы показалась мужская.

Лема резко толкнул ее в задницу и девушка упала на живот. В грязно-белых носках он встал с кровати, подошёл к своей одежде и сразу (потный и липкий) надел трусы, рубашку, брюки. Вся его одежда черного цвета и только мокасины ярко-красные. Он по-настоящему был взбешен и не в силах себя сдержать, перешёл на крик:

– Как это нет билетов? Ты что, сучара бля, пидораска! Я уже людям сказал, что буду на полуфинале и на финале. Я что типерь – баклан? Двадцать пять тысяч тибе дал! Ты сказала билеты у тибя. Ты меня что, наибала?

Лема замолчал, вперил долгий взгляд в Тамару, и после тягостной паузы продолжил зловеще вполголоса:

– Полуфинал послезавтра. За билетами я заеду перед матчем.

Кавказец сделал из пальцев пистолет, выстрелил из него в девушку и, зло улыбаясь, вышел.

Левый. Как-то вокруг не так…

Правый. Как это не так? Все так. Хорошая музыка, хорошая девушка, бандиты, кажется, закончились – живи и радуйся.

Левый. Все равно как-то немного уныло, не хватает чего-то… а, ну конечно! Посмотри – пальм нет!

Правый. Какие пальмы, ты в своем уме? Ты помнишь, что здесь зимой творится? Пальм ему не хватает! Не дури, давай!

Сонливость, которая еще не так давно одолевала Антона куда-то испарилась, а докучливая эрекция наконец-то совсем от него отстала и это радовало. Порою Антон задавал вопросы о стадионах, зданиях и развязках, появившихся в Москве со времени его крайнего приезда. Но, как оказалось, за последние восемь лет больше снесли, чем построили. А что, может город по-тихому стали беречь? Свернув на Пятницкое, Алена спросила:

– Куда теперь?

Правый. Смотри, церковь построили! Когда успели-то?

Левый. Как когда? Давно уже. Помнишь, мама рассказывала как она на церковную службу прямо в поле ходила под дождем и снегом? Дичь какая-то!

Правый. Ни какая не дичь!

Левый. Да, таким как ты все в радость!

Пока Антон оглядывался и дивился, Ё- мобиль уехал достаточно далеко. Алена притормозив, перестроилась в правый ряд и повторила вопрос.

– Нам нужен поворот… на Дубравную улицу… так кажется.

– Хорошо, вот она, а дом ты помнишь какой?

– Да, вот зелененький, последний подъезд.