Андрей Расторгуев - Проводник

«Я умер!» – пришла вдруг ясная, пугающая мысль. Но беспокойство тут же улетучилось, уступив место любопытству. Значит, и правда есть жизнь после смерти? Стало интересно взглянуть на себя преображённого.

– Нет, здесь ты не умрёшь, – снова послышался певучий голос.

Неужели читает мысли?

И опять необъяснимое чувство, будто говорят с ним на незнакомом и в то же время таком понятном языке.

– Твоя Суть, твой Разум – они вечны. Это твоё лекарство. Это ты сам.

«Где я?»

– Со временем поймёшь. Такое уже случалось. Ты здесь не первый.

«Что там она сказала? Распутье?»

– Да, Брат.

Голос обволакивал. Становилось легче. Так бы лежал и слушал, не думая больше ни о чём. Что-то сильно разволновался. Вон, задышал часто. И сердце начал чувствовать, которое трепетало сейчас где-то у горла. Да и голова раскалывалась.

Из тумана выступили верхушки непонятных сооружений. Неровные, с дырами, пропускающими небесный свет. Похожи на… руины.

Внутри вмиг похолодело, сковав душу непонятным страхом.

– Тебе лучше поспать. – На лоб легла тёплая ладонь.

О, как не хочется, чтобы её убирали. Кожу приятно покалывает, а веки сами собой закрываются, словно кто-то встал у окна и резко задёрнул шторы.

Дальше опять всё в тумане. Размыто, урывками, кувырком.

Тепло, растекающееся от головы к спине, прокатывается по телу и пропадает, словно роса поутру. На смену теплу приходит холод, пробирающий до костей. Вой сирен, свет мигалок. Чьи-то неузнаваемые лица. Громкие и одновременно тихие голоса:

– Черепно-мозговая… Похоже, проникающее… Большая кровопотеря… Срочно в больницу…

Грубо поднимают, отдирая волосы, будто приклеенные к асфальту. Кладут на что-то жёсткое. Куда-то несут. Ноющая, тупая боль. Тьма подступает.

– Не спи. Не спи, говорю! – зудит противный мужской голос. Куда подевался тот прекрасный ангел в женском обличье? Неужто улетел? – На меня смотри. Тебя как звать?

– К-коля… – удалось выдавить с трудом. Словно кто другой сказал.

– Молодец, Коля! Жить будешь!

…В больничке валялся долго. Потом ещё курс реабилитации проходил.

Череп-то проломили – всё же кастетом перепало, не кулаком, – но мозг, слава богу, не задели. Правда, периодически мучили головные боли. Особенно после нервного перенапряжения. Так ломило виски, что чуть на стену не лез. Потому работать в уголовном розыске больше не мог. Перевёлся в участковые. Спасибо начальству, что разрешило. Не то комиссовали бы подчистую, а Николаю всего-ничего до пенсии.

Чердака задержали в ту же ночь, вместе с парочкой молодых парней, которые встряли в потасовку перед клубом. А среди них и того, кто пустил в ход кастет. Они в один голос пели, что «мент напал первым». Пришлось ещё в прокуратуре отписываться, доказывая, что ты не идиот. Может, поэтому статью «посягательство на жизнь сотрудника» им не вменили. Ограничились обвинением в причинении тяжких телесных. И на том спасибо. Все трое получили приличные сроки, а Николай продолжал спокойно работать.

Конечно, служба участкового тоже не сахар. Да и участок достался аховый. Сплошные дома «хи-хи», населённые горькими пьяницами. Работы хватало. Повсюду кучи мусора – в загаженных дворах, подъездах и даже в квартирах. В магазины хоть не заходи. Полная антисанитария. Адекватных граждан днём с огнём не сыщешь. Одни пьяные рожи, куда ни сунься. Понятное дело, случалось всякое.

Как-то вечером, обходя свой участок, Николай услышал громкую ругань во дворе старой пятиэтажки. Похоже, назревал конфликт, грозивший перерасти в мордобой. Темень почти непроглядная, видно лишь смутные силуэты и непонятную возню у подъезда. Фонари здесь если когда-то и горели, о том светлом времени вряд ли кто сейчас помнил. Вместо ламп осколки. Менять бесполезно. Долго не провисят. Местное хулиганьё переколотит на раз. Ребята из Горэнерго давно забили на этот район, перестав направлять ремонтников. Удивительно, как ещё провода никто не срезал. Пунктов приёма цветмета в округе с избытком. Жестяные банки туда чуть ли не ящиками таскают.

– Молодые люди! Что не поделили? – окликнул Николай голосистых крикунов, оттачивающих друг на друге ненормативную лексику.

– Чё те надо, утырок? – услышал злобную отповедь. – Топай, куда шёл!

Подойдя ближе, включил фонарь, осветив сначала себя, а потом ругающихся.

Их было пятеро. Молодые ребята, ещё не служившие в армии. Впрочем, один показался знакомым. Точно, это же Сашка Урбан, заводила местной шпаны. Хулиганистый пацан. Похоже, он и огрызался.

Ругань стихла. Понятно, заметили форму. Кое-кто, правда, попробовал качать права:

– А чё, уже и поговорить нельзя?

– Захлопни пасть, Малява! – тут же осадил его Урбан. Наигранно вздохнул, обращаясь к участковому: – И чего вам не спится, Николай Иваныч? Ходите по темноте, людей стращаете.

– Слежу, чтобы спать вовремя ложились, не забыв умыться и на горшок сходить. Вам, кстати, не пора?

В свете фонаря сверкнула Сашкина улыбка.

– Детское время, дядь Коль.

– Самое то для вас. Давай-ка, «племянничек», забирай свою бригаду, и шуруйте-ка вы по домам.

Парень по кличке Малява надвинулся с недовольным видом, собираясь, как видно, возразить. Урбан вовремя схватил его за рукав, продолжая совершенно спокойным тоном:

– Как скажете, Николай Иваныч. Уже уходим.

И решительно потянул приятеля-выскочку к тротуару. Остальные послушно побрели следом. Впрочем, не все. Один остался на скамейке. Маленький, щуплый. Сразу и не заметишь.

Осветив его фонарём, Николай спросил:

– Ну, а ты чего?

– Ничего, – буркнул тот, глядя в сторону. Кивнул на подъезд: – Я здесь живу.

– Вот и топай домой. Родители, небось, заждались.

– Та не. Бухают они. – Паренёк повернулся, глянув на участкового.

О! А глаз-то подбит. Получается, мутузили как раз его?

– За что тебя?

– Та, – махнул рукой и принялся ощупывать синяк. – Мобилу хотели отжать.

– И как, отжали?

– Ща! Для чего я грузчиком вкалываю? Чтобы всякую босоту мобилами снабжать? Не на того напали.

С досадой глянув на угол дома, слабо подсвеченный с улицы далёким фонарём, где давно скрылся Урбан со своими ребятами, Николай вздохнул и сел рядом с парнем.

– А если бы голову проломили?

– Та пусть хоть пристрелят. Я своего не отдам.

– Они что, угрожали оружием? – насторожился участковый.

– Та не. Ничё такого. Орали только. Ну, ещё стукнули пару раз, и всё. А потом вы появились…

Снова вздохнув, Николай произнёс дежурную фразу:

– Заявление писать будешь?

Парень засмеялся.

– Вы чё, товарищ участковый, за кого меня держите?

Ну да, здесь не принято друг на друга доносить. Каждый живёт как может. А точнее выживает. Впрочем, преступление-то, вроде как, и не совершено. Телефон остался у потенциальной жертвы, преступники добровольно ретировались. Пойди теперь, докажи, что сделать это их заставило появление участкового. При желании могли бы и его уложить.