Андрей Расторгуев - Проводник

– Ладно, пойду я, – поднялся парень. – А то вставать рано.

– На работу?

– На учёбу.

– Говорил, вроде, что грузчик.

– Так то по вечерам. За учёбу-то платить надо. И кушать иногда охота.

Хороший парнишка, подумал о нём Николай, провожая лучом фонаря до подъезда. Дай бог, выучится. Глядишь, выйдет из него толк. А вот чем кончит Урбан со своими ребятами? Казалось, ответ очевиден. Ан нет.

Спустя пару недель, Сашка ушёл служить в армию. Сам захотел. Его хулиганская компания вскоре распалась. А когда вернулся – весь такой подтянутый, заматерелый, – встретив Николая, крепко пожал ему руку, с чувством сказав:

– Спасибо вам, Николай Иванович.

– За что?

– Дураком я был. А вы не дали мне в тюрьму сесть.

– Это каким же макаром?

– Да появлялись всегда вовремя. Честно, если бы не вы, я мог много всяких глупостей наделать. А так…

Сколько было их, сошедших с кривой дорожки только из-за того, что участковый всегда был на посту? Кто бы знал. Не вёл он такого счёта. Просто делал свою работу.

…Ещё долго снилась Николаю та девушка, чьё лицо увидел он в бреду. Развалины домов за её головой и зелёное, мерцающее небо. Неземной пейзаж. Пригрезится же такое.

Лечащий врач говорил, что при травме головы подобные галлюцинации вполне обычное явление. Правда, чаще они не столь яркие и, как правило, кошмарные. Тут же наоборот. Смотришь, и дальше смотреть охота.

Со временем, как и предсказывал доктор, образ девушки стал меркнуть, стираться из памяти. К моменту выхода на пенсию Николай о ней почти не вспоминал. Забыл даже как выглядит. Не думал, что в его жизни ещё может случиться нечто, способное не просто всколыхнуть давно, казалось бы, забытое, но и прикоснуться к неведомому, которое всегда считал только плодом своего больного воображения.

Май месяц на дворе. Неторопливый тёплый ветерок дует в распахнутое окно, лениво шевеля сдвинутые в стороны жалюзи. С улицы пахнет сиренью и свежей листвой. Весело щебечут птицы, изредка перебиваемые гулом проезжающих авто и ещё реже перестуком женских каблучков.

Со своего места Николаю Ивановичу видно лишь верхушку дерева, растущего почти под самым окном – одного из целой полосы высаженных вдоль длинного тротуара. Вот уже битых двадцать минут он, подперев щеку рукой, любуется трепетом сочной весенней зелени на фоне девственно чистого, ярко-синего неба. Эх, красота! А здесь, в кабинете, пластиковое окно, два стола, два компьютера, два телефона, вешалка для одежды и шкаф, забитый кипами бумаг. И голые стены стандартно-салатового цвета. Словом, никакой эстетики, сплошная офисная серость.

Компьютер напомнил о себе коротким переливчатым сигналом, требуя внимания. Покосившись на монитор, Николай Иванович заметил новую строку в списке заявок на кредит. Вздохнул, нехотя выпрямился, скрипнув расшатанным креслом. Придвинул порядком истёртую клавиатуру, на которой почти не видно букв. Многие в банке удивлялись, как Иваныч умудряется печатать практически вслепую.

– Так, – забубнил под нос, щёлкая то мышью, то клавишами. – Кто тут у нас?.. Плюснин? Ну и фамилия. А жена у него «Плюс-Нина»?

Невольно захихикал. А что делать? Приходится самому себя развлекать.

– И кто ты у нас, господин Плюснин? О, бригадир на ремонтно-механическом заводе. Какой взлёт, какая карьера для двадцатидвухлетнего. А зарплата? Тридцать тысяч? Да ладно. Там и руководство столько не получает. Ну-ка…

Полистав свой блокнот, куда по-старинке записывал все нужные телефоны, Николай Иванович нашёл номер начальника охраны завода. Поднял трубку и быстро пробежал пальцами по кнопкам. Когда на том конце после нескольких гудков ответил знакомый басок, весело поприветствовал:

– Здорова, Платоныч. Это Николай из безопасности банка.

– О, привет! Вас ещё не разогнали? А то слышал, москвичи реструктуризацию затеяли.

– Да, рестуктурируют, чтоб им пусто было, – поморщился безопасник.

Больная тема. С тех пор, как Москва подмяла банк, народу в нём заметно поубавилось. Большая часть ушла сама, когда порезали зарплату, разбив на «основной» оклад и «надбавку». Причём надбавка оказалась раза в полтора выше оклада. Новые хозяева намекнули: будете, мол, плохо работать – читай станете неугодными – все доплаты снимем. Правда, такую меру на памяти Николая ещё ни к кому не применили. Зато и доход не повышался. Будто заморозили его на несколько лет. А в магазинах-то цены росли. Вот народ и не выдерживал, уходил. Иных сократили, уговорив уволиться по «соглашению сторон» – опять же чтобы лишних выплат не делать.

Да и безопасники давно на чемоданах сидят. Из восьми сотрудников службы безопасности в банке остались только Николай Иванович с напарником Сергеем. Работы от этого меньше не стало. Наоборот, всё, что раньше делали восемь человек, теперь тянули двое.

«Ещё бы платили каждому за четверых», – возмущался Сергей, на что его товарищ резонно замечал: «У нас гарантированный законом восьмичасовой рабочий день. Сколько успеваешь за это время, столько и делай. Не перенапрягайся. Мы же не роботы».

Так и трудились. А на все возмущения из Москвы просто показывали результаты своей работы. Там, получив отпор, от них на время отвязывались. Правда, желая контролировать, завалили всякими отчётами, на которые приходилось тратить едва ли не половину рабочего дня. Но ничего, справлялись. Давно бы ушли, живи они на одну зарплату. Спасала пенсия. Что Николай, что Сергей – оба пенсионеры МВД, оба из уголовки. Вот и Платоныч оттуда же. Опера, как известно, бывшими не бывают.

– А у вас как? – спросил безопасник. – Зарплаты повысили?

– Как же, держи карман шире, – возмутился Платоныч. – Дождёшься от них, от буржуев проклятых. Только проиндексировали в марте.

– И то вперёд. Вам хоть индексируют. Мы уже забыли что это такое.

– Ладно, не жалуйся. Чего звонишь-то?

Вот вам и опер. Сразу всё понял. Приятно дело иметь.

– Да у меня тут заявитель один рисует себе зарплату в тридцать тысяч. Пишет, что у вас бригадиром работает.

– В каком цеху?

– В литейном.

– Нет, Коля. Враки всё. Там двадцатка от силы, и то когда заказы есть. А сейчас без них сидим. Людей в длительные отпуска услали. А кто остался, на неполную неделю выходит. Скажи фамилию, хоть буду знать, кто у нас такой хитрец.

– Плюснин…

– Что? Да он уволился с месяц назад. Я сам его за пьянку ловил. Гони этого ухаря в шею.

– О как! Спасибо, Платоныч. Принял к сведению.

Положив трубку, Николай Иванович потёр ладони.

– Тэк-с, отказываем, значит. Хрен тебе, Плюснин, а не кредит…

Дверь кабинета распахнулась. Вошёл Сергей с газетой в руке. За свой стол садиться не стал. Подсел к Николаю, на стул для посетителей.