Александр Прохоров - Игры для взрослых. и другие рассказы

– Спички-то есть? – участливо спросил он, стирая с мокрого плащика грязь.

– Да я не курю, – ответил я, отряхивая брюки.

– Я тоже, – понимающе ответил он. Добавить было нечего, и мы пошли каждый своей дорогой, проводив друг друга сочувствующими взглядами.

Приехали с Ольгой в Питер на выходные – погулять, отдохнуть. Бродим по улочкам расслабленные, довольные. А у жены моей кроме самых разных достоинств есть еще и такое: она может ходить по городу часами и совсем не тянет мужа к разным ювелирным лавкам, бутикам… Она даже мне не дает зайти в магазин и говорит что-нибудь типа: «Мы что, сюда в магазин приехали?» Тем более я удивился, когда мы вдруг неожиданно оказались на шопинге. А было это так. Идем по какой-то пустынной, явно нецентральной, улочке: желто-серые питерские жилые дома, и вдруг вывеска «Игры для детей и взрослых». Я на нее почти не среагировал, а Ольга мне говорит: – Зайдем?«Зачем бы, – думаю, – дети у нас уже выросли», – но как человек покладистый быстро согласился. Заходим. Одна большая комната и полки, полки – много полок, и везде игры, причем, не игрушки, а именно игры в броской упаковке. От такого изобилия и ребенок, который знает, что ему нужно, растеряется, а я как в чужой мир попал. В торговом зале один скучающий продавец – мужчина лет сорока – и никого из посетителей, видимо, с самого утра. Хозяин игр сразу оживился и к нам: мол, чем интересуетесь. Я чувствую себя слегка растерянно, а жена, нимало не смутившись, спрашивает: – Скажите, у вас есть игры для взрослых? Тут, напротив, продавец слегка стушевался. А я, чтобы развеять неловкость, пришел жене на помощь: – Ну, «для взрослых» в смысле на наш возраст. Мы для себя хотим приобрести. Летом, знаете ли, на даче вечером приятно во что-нибудь настольное поиграть… Сказал я это и больше не нашелся, что добавить. За последние тридцать лет ни разу вечером на даче мы с женой, если честно, ни во что такое настольное не играли. Забросил я удочку, а сам на полки смотрю в надежде что-нибудь знакомое увидеть. Тут жена, поддержанная моим комментарием, продолжает беседу: – Может быть, что-то посоветуете в этом роде? А я как раз разглядываю башенку из палочек с номерами. И видя, что жене добавить нечего, опять вступаю в диалог: – В чем, например, суть игры с палочками? Мужик обрел конкретику и начал показывать: – Вот смотрите, вы потянули за палочку и вытянули ее из башенки, понятно? – Понятно, – говорю, – и что? – Вы вытянули, а башенка не упала. – Понятно… Ольга тоже, вроде, все понимает. – Вот, – объясняет продавец, – кто-то башенку, в конце концов, уронит, и тогда мы все подсчитываем номера на палочках и узнаем, сколько у кого очков. Мы все поняли, и жена спрашивает: – И сколько это стоит? – То, что вы смотрите – это фирменное исполнение, игра из Великобритании, – со знанием дела говорит продавец, – стоит пять тысяч, но есть отечественный аналог немного дешевле. И тут Ольга, всегда такая тактичная, одновременно и меня, и продавца ставит в неловкое положение, обращаясь ко мне с вопросом: – Ты же сам можешь сделать такие палочки? Я тактично молчу. Повисает пауза. – А во что вы обычно играете? – перехватывает инициативу продавец. – Во что мы играем? – оборачивает взгляд на меня жена. Я опять держу паузу. – В бирюльки играете? – с надеждой спрашивает продавец, употребляя знакомое для меня слово. – Нет, – говорю, – в бирюльки – нет. – О, я знаю, что вам предложить, – говорит продавец и приносит набор из тонких круглых палочек, похожих на зубочистки. Мы скромно отказываемся от объяснений смысла игры, берем описание. Отказываться дальше уже явно неловко. Мы берем игру в палочки, но на этом жена не успокаивается и говорит мне шепотом: – Ты что, не помнишь? С палочками было много разных игр, – и тут же добавляет громче: – Так ведь еще шашки были! – Ну, конечно, – говорит продавец, – у нас есть и шашки, и шахматы. – Шахматы это слишком долго, – говорит жена, – а шашки, пожалуй, возьмем. Мы берем палочки и шашки. Ольга, чувствуется, вошла во вкус: – А еще мы в фантики играли. Я делаю знаки, что пора заканчивать, пока нам не принесли фантики. Мы выходим из магазина, но жена не унимается: – Ты что, не помнишь? С палочками, правда, было много игр: клали на дощечку палочки и подбрасывали вверх, а еще был чижик из палочки, помнишь? И я смутно вспоминаю, что, правда, был чижик: заостренная с концов палочка, по которой били битой – чижик подлетал вверх, крутился в воздухе, и надо было еще поддать по нему битой. Господи, когда же это все было?! – А в шашки сколько было игр, ты помнишь? – не может уйти от воспоминаний жена. – Щелкаешь по шашке, сбиваешь противника. В пионерлагере любимое занятие было. Мы идем по улице, и я думаю о том, как давно это было, какое счастливое это было время, и как это, наверное, здорово – долгим вечером на даче, когда за окном стучит дождь, играть в эти самые шашечки и палочки. Может быть, мы когда-нибудь так и будем играть в эти игры долгим летним вечером вдвоем или с внуками, дай-то Бог…

Встали мы очень рано – часов в одиннадцать. Быстро закончили утренний туалет и уже в двенадцать сели завтракать. Это был самый обычный трудовой день, и поэтому я должен был ехать в Москву на практику, папа на работу, а мама оставалась дома готовить. После завтрака оказалось, что, несмотря на спешку, мы опаздываем и что скоро на станции начнется перерыв в движении.

Папа собрался и ждал маму, я собрался и ждал папу, а мама ждала нас обоих и только все время повторяла, что один – как маленький, а другой хуже маленького, то есть папа (любя, конечно). Наконец все были в сборе, и папа отправился в «кошкин домик». Пока папа там находился, погода сильно изменилась. Солнышко спряталось, а по небу поползли тяжелые серые тучи, и пошел дождь. Настроение у всех окончательно испортилось, так как наметился срыв поездки по самой дурацкой причине.

И вдруг, как всегда, на помощь пришла мама со свойственной ей, как она выражается, технической жилкой. Она предложила снять наши приличные костюмы, положить их в сумку на колесиках, одеться в то, чего и промочить не жалко (а такого у нас на даче хоть отбавляй), быстренько добежать до станции, скоренько переодеться и спокойно ехать сухими в Москву на работу – удобно и практично.

Папе мысль очень понравилась, и он азартно приступил к ее исполнению. Он надел чьи-то брюки, старое пальто, которое кто-то лет тридцать назад свез к нам на дачу, потому что оно вышло из моды, боты сестры маминой подруги, которые были ему совсем как раз и лишь слегка хлопали каблучками, и прорезиненную косынку, которая уже давно никому конкретно не принадлежала. Этот костюм, видимо, придал ему решимости, и папа принялся за мое переодевание.