Илья Гуглин - На каждом шагу стукач

Прошло несколько лет. Ракетная техника и космонавтика успешно развивались и без меня. Иногда, правда, ракеты падали не туда, куда нужно. Мне же оставалось только наблюдать со стороны за подвигами покорителей и вспоминать то далёкое прошлое, когда я, в угоду своим шкурным интересам, скосил от армии и утешал себя словами: «В строю стоят советские связисты…» Действительно, незаменимых нет. Жаль, что об этом забывают наши самые высокие начальники. По отношению к себе, всенародно любимым…

При чём здесь Магадан? А тощий чемодан? Чушь, конечно. Но песня приятная. Об аспирантуре я вообще ничего не знал до тех пор, пока не поступил на работу в Институт автоматики. Работал я там инженером, разрабатывал аппаратуру, которую затем внедряли в металлургическое производство, и старался не вмешиваться в дела своего начальства. Но почему-то в этой фирме был какой-то другой настрой. Все ведущие инженеры и старшие научные сотрудники делали умный вид и часто повторяли: кандидатские экзамены! Аспирантура!! Защита!!! И спросить было как-то неловко. Всегда, когда я чего-то не знал, у меня возникал какой-то комплекс.

Выручил меня, как это было не раз, Алик. Но это был уже другой Алик. Как бы Алик-2. Следует заметить, что мне везёт на это имя. Видно, не зря многие учёные и философы отмечают, что между именем, данным человеку при рождении, его интеллектом, характером и судьбой имеется определённая связь. Этого моего друга чаще называли Александр Звенигородский! Среди моего окружения он был самым умным и талантливым. Он на год раньше меня окончил нашу школу, затем физмат. Как самый талантливый из молодых он регулярно побеждал на всяких студенческих олимпиадах, был чемпионом города по шахматам и шашкам и т. п. В радиотехникуме, в котором когда-то работал и я, Алик преподавал математику. Был он, как говорится, «математик от бога». Вдруг, совсем неожиданно, он мог заявить:

– Всё, знаю, теперь точно знаю!

– Что же ты знаешь? – спрашивал я.

– Как извлечь корень восьмой степени из десятизначного числа. – После этого он тут же, на салфетке начинал писать формулы, всё время приговаривая:

– Красиво, как красиво. Правда, красиво?

– Да, – отвечал я, – красиво. Но было бы ещё красивей, если бы я следил за этим, и меня интересовала эта задача.

И вот однажды, во время игры в шахматы, я, как бы между прочим, спросил его:

– Алик, а что такое аспирантура?

Он внимательно посмотрел на меня, как будто увидел перед собой доисторического человека, а затем ответил вопросом на вопрос.

– А ты разве не знаешь?

– Нет, – говорю, – но часто слышу, что до аспирантуры нужно дорасти.

– Значит, ты ещё не дорос, если не можешь одновременно играть в шахматы и обсуждать текущие дела, тебе мат! – Игра не сложилась.

Как оказалось, он уже три года готовится в аспирантуру харьковского университета. Регулярно ездит на консультации к известному академику, сдал два кандидатских экзамена, по философии и немецкому языку. А почему не сказал мне? Как-то не пришлось. Да и скромность, видно, не позволяла. Не помню, чтобы я сразу бросился в библиотеку. Просто помог случай.

– Гуглин, что вы забыли вчера на рабочем месте? – Это встречает меня наш спецушник. Он же отставной полковник каких-то спецвойск.

– Вчерашний день, – отвечаю я.

– Я не шучу, я спрашиваю у вас серьёзно! – говорит он.

– И я не шучу, – видя его кислое лицо, отвечаю я, – хорошее настроение.

– Я могу вам испортить ваше хорошее настроение. Вы оставили на столе свою секретную тетрадь! Делаю вам последнее серьёзное предупреждение.

Этих «серьёзных предупреждений» у меня уже был полный карман, а я всё никак не мог привыкнуть к стилю работы с секретными документами.

Нужно же было такому случиться. В этом институте был один остепенившийся человек – кандидат технических наук! Он же заместитель директора. И ему очень хотелось стать доктором тех же наук. Для реализации этой своей мечты он готов был продать маму, папу, жену, тёщу, детей. Но почему-то не находилось покупателя. Видно, никому они не были нужны. Тогда он решил продать институт… Министерству среднего, то есть военного, машиностроения. А сделать это оказалось очень просто. К тому же помог случай, вернее, случайное знакомство с одной москвичкой на берегу Чёрного моря.

Что там было, я не знаю, но вернулся он окрылённый и радостный. А потом началось… Споры, комиссии, собрания. Министерство чёрной металлургии против, большинство работников – против, а он один – за.

– Мы затратили массу средств. У вас богатый задел, и всё это коту под хвост. – Это довод министерских работников.

– А вы уже три года нам премию не платили, – отвечает наш кандидат в высокое начальство. Остальную ругань, которую пришлось мне выслушать, лучше опустить.

Короче говоря, оказался я на выделенном из огромного здания сов. секретном этаже. В почтовом ящике. Как говорили тогда «Сыграл в ящик». И надо же такому случиться. Из всей лаборатории выбрали почему-то меня одного. Повысили, правда, на две ступеньки, но без личного согласия провели по приказу. Как ни пытался я доказать, что я им никак не подхожу – ни в какую. Как будто оборона страны только от меня и зависит. Вот тогда и промелькнула слабая мысль как-то податься в сторону. Куда угодно. Даже в аспирантуру.

Я бы реализовал это, не откладывая, но почему-то увлёкся предложенной темой и окунулся «по самые уши». Поскольку срок подписки о неразглашении уже давно прошёл, можно рассказать, чем я тогда занимался. Я тогда разрабатывал инфракрасный локатор. Это такой молчаливый «бугорок», который должен устанавливаться вблизи очень важного объекта и днём и ночью следить за тем, чтобы к этому самому объекту не приблизился теплокровный (излучающий инфракрасные лучи) нарушитель. При необходимости к этому аппарату подключался бы пулемёт, который и завершал подготовку вкусного обеда из зайчиков или лося для солдатиков охраны.

Несколько месяцев я занимался этой разработкой на бумаге. И вот, когда уже всё, практически всё, было готово, осталось, как говорили у нас, отдать в экспериментальные мастерские и сделать в железе, надо мной поставили нового начальника. Следует сказать, что до сих пор надо мной никого не было. Я был, как киплинговский кот, сам по себе. А тут новый начальник. И не очень, как бы это сказать, чтобы не обидеть, в общем, не самого плохого человека… Вот, кажется, нашёл! Не очень компетентный. А ещё он был очень любознательный. Мне пришлось убить массу времени, чтобы объяснить ему каждую формулу, каждое техническое решение. А память у него была отменная. Правда, с совестью было хуже. Я это узнал совершенно случайно. Когда увидел мой новый отчёт, но уже «как бы, не мой». Так как среди исполнителей меня просто не было. В дальнейшем мне не раз приходилось «работать на дядю», но столь откровенно – никогда.