Лин Химицу - Калейдоскоп мгновений

– Терпеть не могу выбирать! – заявил он сердито.

– Я тоже, – сказала она безмятежно. – А что поделаешь? Рано или поздно выбирать приходится всем…

– Тогда пусть все идет так, как идет, а там видно будет, – неопределенно буркнул он.

Скорей всего такой случай на его пути ему попался впервые за все время, и он был несколько озадачен.

– Раз мы встретились, значит, это для чего-то нужно, – сказала она. – Случайностей не бывает. Когда-нибудь наши дороги разойдутся, но сейчас, видимо, наша встреча нужна нам обоим. Для чего – пока не знаю, я тоже не могу знать всего. Возможно, это станет известно только какое-то время спустя. Но разве нельзя просто получать удовольствие от того, что мы здесь, сейчас и хорошо понимаем друг друга, до тех пор, пока есть такая возможность?

– Можно, – сказал он серьезно. – Особенно, если это сделает тебя хоть чуть-чуть счастливее. Я бы хотел, чтобы все были счастливы…

– На некоторое время – сделает, – улыбнулась она, на сей раз уже беспечально.

Их пути еще какое-то время будут идти рядом – до тех пор, пока он не поймет, что сделал для нее все, что в его силах, а она не почувствует, что он больше не нуждается в ней. Тогда пересекшиеся однажды дороги разойдутся.

Но так как их неведомые тропы длинны и извилисты, возможно, когда-нибудь еще они пересекутся снова в очередной узловой точке. Кто знает?

Такое странное чувство… Что это? Никак не могу понять… Пытаюсь сравнить его с чем-то и не нахожу подходящих сравнений.

Рисунок на морозном стекле, снежинка на ладони, пыльца на крылышках бабочки, капелька росы на кончике травинки, свет далекой звезды, лунные блики на ночной реке, вечерние сумерки, утренний туман над лугом, распускающийся бутон, аромат ландыша на рассвете, радуга после дождя…

Что-то такое хрупкое и нежное, что так легко спугнуть, сломать неосторожным движением. Эта хрупкость навевает печаль и ощущение близкой утраты – как последний желтый лист на осеннем ветру. Хочется спрятать это чувство поглубже внутри себя, уберечь, защитить его от жестокостей мира.

Благоговейный трепет и восхищение…

Все тонет в теплом и радостном сиянии, от которого становится так легко и уютно на душе. В это чувство хочется закутаться, как в пушистый мягкий плед в зимнюю стужу.

Но нельзя. Ведь оно слишком непрочно, слишком легко его разрушить.

Лучше действительно схоронить его в себе, пусть никто и не догадывается о том, что оно у меня есть.

И только оставшись в одиночестве, я вернусь в него, чтобы снова погрузиться в те волшебные минуты, которые меня заставляет переживать это странное, неведомое мне доселе чувство.

И никакие сокровища мира не заставят меня отказаться от него.

Потому что нет ничего дороже и прекраснее этого чувства, имени которого я не знаю…

Среди бесконечного множества вселенных существует один особенный мир. Особенный для меня, потому что это мой мир.

Это совсем не тот мир, в котором я существую. Нет. Это мое убежище, в котором я скрываюсь от надоевшей мне реальности, окружающей меня.

Ты хочешь увидеть мой мир? Хочешь узнать, какой он? Ну что ж, я могу взять тебя с собой и тогда ты все увидишь своими собственными глазами.

Закрой глаза и дай мне руку. Идем.

Ну вот мы и на месте. Теперь можно открыть глаза.

Это прекрасный, волшебный мир. Его населяют странные, но чарующие существа. Он тихий и спокойный, в нем нет никакой агрессии и злобы. В нем даже грозы мимолетны. И никогда не бывает разрушительных бурь, ураганов, землетрясений и прочих природных катаклизмов.

Он весь наполнен теплым золотисто-розовым сиянием, которое вечером сменяется голубовато-серебристым или сиреневым, как сумерки.

Там почти все время весна и лето. Зима и осень так кратковременны и прекрасны, что не успевают надоесть. Деревья всегда зелены от листвы, кругом великое множество самых разнообразных цветов, цветущих даже ночью.

Ни среди животных, ни среди растений или насекомых, нет ни одного ядовитого или опасного для жизни.

Над всем этим великолепием царит прекрасный замок Мечты, похожий на эфемерное облачное творение. Когда я попадаю в свой мир – я живу в этом замке. Но сейчас наш путь лежит мимо замка, дальше, через цветущие сады и рощи к синим скалам. Там, низвергаясь из поднебесной вышины, грохочет водопад. Перед тем, как слиться с протекающей мимо рекой, он на мгновение становится радугой. Это самое величественное зрелище в этом мире.

Почему вдруг тебя заинтересовало то, что может скрываться за оглушающей стеной воды? Тебе лучше не знать этого. Подумай как следует, неужели тебе так хочется увидеть ВСЕ? Я бы не хотела показывать это, но раз ты настаиваешь… Тогда сожми мою руку покрепче и ни за что не отпускай. Потому что я сама боюсь того, что мы сейчас увидим.

В скале за водопадом пробит проход, перегороженный стальным щитом. На нем надпись – такая же, как при входе в ад: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Совершив короткий переход по этому темному коридору, мы окажемся на голой выжженной равнине, чем-то похожей на солончаки. Временами над ней проносятся пылевые смерчи. Чуть поодаль начинаются заросли колючего безлистного кустарника и невысоких корявых деревьев, чьи ветви, похожие на коряги, никогда не знали ни единого листочка. Мертвый лес. Налетающие резкие порывы ветра вызывают в его глубинах скрип, хруст и сухой перестук. Небо черно-фиолетовое, беззвездное. Луна – устрашающе огромна и зловещим блином нависает над этим миром. Вдали, это видно сквозь переплетение ветвей, горят какие-то огни. Не то костры, не то что-то еще…

Ты все еще хочешь продолжить путь? Ведь пока не поздно вернуться… Нет? Хорошо. В таком случе идем прямо к этим далеким огням.

Странные и страшные тени мелькают между деревьев. Через некоторое время под ногами начинает мерзко чавкать и хлюпать – солончак постепенно превращается в болото.

Вся живность – от мошкары до крупных животных – так или иначе норовит поживиться редкими путниками, по неосторожности попавшими в это зловещее место.

Кое-как избежав сомнительной чести быть съеденным кем-либо из них, мы все-таки наконец приближаемся к огням.

Это действительно костры. Огромные костры, в которых пылают человеческие тела – целые или только их части. Едкий удушливый чад горелой плоти режет глаза и вызывает выворачивающий наизнанку кашель. Кругом валяются изуродованные трупы – с выпущенными внутренностями, отсеченными конечностями, размозженными черепами. Некоторые еще продолжают подрагивать в последней агонии.