Ада Тагильцева - Неслучайные случайности

– Какая, однако, сложная иерархия в Православной церкви, – сказала Марина Котову, – По – моему у католиков – проще. Я как – то никогда об этом не задумывалась.

Автобус въехал в освещённый празднично украшенный город и остановился недалеко от сравнительно небольшого готического собора пятнадцатого века. Выйдя из автобуса и перейдя через дорогу, туристы остановились перед входом на небольшую площадь перед Храмом.

По ширине храма располагалась венецианская галерея, продуваемая ветром и защищающая от летнего зноя, с большими полукруглыми проемами и крыльцом со ступенями в центре, между колоннами. Огороженная невысоким заборчиком прихрамовая территория, заполнена оживленными, нарядно одетыми взрослыми и детьми. Мальчики – в темных и светлых тройках, девочки – в длинных пышных платьицах с оборками. От праздничной иллюминации светло, как днем. Над головами висят гирлянды горящих фонариков и флажков с изображением национального флага, на растяжке – приветствие: «Кало Пасха!» – «Доброй Пасхи!». По обеим сторонам входа на территории храма установлены гипсовые скульптуры: большое красное пасхальное яйцо с греческой надписью на ленте и девушка в полный рост в национальной одежде, похожей на одежду балканских народов и западных славян. Слева от храма по шумной улице города в обе стороны снуют автомобили.

При входе всем раздают большие белые свечи – Пасхалы с бумажными зонтиками, защищающими руки от расплавленного воска, которые зажигают от других свечей и, стараются, что бы, несмотря на ветер, пламя не погасло до прихода домой.

– Первую свечу перед пасхальной службой зажгли от Благодатного огня, привезённого из Иерусалима. У нас ведь тоже существует такая традиция, – сказал Котов Марине.

– Смотри, какое красивое покрытие двора, как ковёр, – обратила внимание Котова Марина, – Интересно, из чего оно?

– Похоже, это разноцветная галька, смотри, очень плотно пригнана. Интересно, как они её на ребре удерживают? – ответил Николай.

– Где же греки набрали столько одинаковых по размеру камешков? И сколько времени нужно, что бы насобирать такое количество, разного цвета, а потом ещё составить узор, – удивилась Марина.

– Крепко сидят, – одобрительно заметил другой член группы, – но не заметно следов, какого – либо клея или цемента.

Все желающие попасть на пасхальное богослужение, не смогли разместиться в храме и слушали литургию снаружи. Марина видела только море голов и горящие Пасхалы. До них доносились монотонные молитвы на греческом языке. Она разобрала только что-то похожее на «Аминь» и «Христос Анести». Ей с трудом удалось протиснуться в Собор и краем глаза увидеть его роскошное восточное убранство, которое отличается от интерьера Русской православной церкви. Марине показалось, что она находится в Византийском храме с золотым иконостасом, со стенами и сводчатым потолком, сплошь покрытыми фресками, залитым светом многочисленных бронзовых люстр с хрустальными подвесками. По обе стороны от алтаря по всей длине храма расставлены деревянные черные кресла – стасидии с подлокотниками и высокими резными спинками, в которых сидят пожилые, наиболее уважаемые прихожане. Литургия на греческом языке сопровождалась протяжным церковным пением. Удивили её непокрытые головы женщин, присутствующих в соборе на службе, что не допускается в русских храмах. Туристки из группы все, как одна, забрали волосы под красивые косынки. Марина укрылась широким белым шёлковым шарфом.

– Отголоски католицизма, – подумала Марина, – католички закрывают плечи, а мы головы. Не доводилось мне видеть и сидящих во время службы прихожан в наших церквях.

Одуряющий запах ладана заполнил все вокруг. В конце литургии в Соборе торжествующе зазвонили колокола, из храма вышли священнослужители с хоругвями и плащаницей и направились к павильону, расположенному справа от храма, рядом с колокольней, представляющему собой большую каменную венецианскую галерею с колоннами и ступеньками перед входом. Следом на крыльцо церкви вышел митрополит в золотых одеждах в сопровождении немногочисленной свиты в красивых рясах и мужчин в партикулярных черных костюмах, остановившихся чуть поодаль. Митрополит держит в руках тяжелую раскрытую книгу в толстом переплете, украшенном драгоценными камнями. Чтение перемежается протяжным пением хора. Благословив присутствующих, митрополит со свитой проходит на крыльцо павильона и совершает молебен. Под перезвон колоколов слышно громкое пение стихиры и разрывы петард. Небо непрерывно расцвечивается яркими сполохами огней от фейерверка.

– Коль, а что это за зарево за павильоном? – спросила Марина, – Я не слышала, что бы у нас огонь жгли на Пасху.

– О, какой костёр! – заметил Николай, – возможно, это означает символическое сожжение Иуды.

Прихожане христосуются – женщины троекратно целуются, а мужчины обмениваются между собой рукопожатиями со словами: «Христос Анести!».

– У нас иначе христосуются, – сказала Марина, – просто троекратно целуются с приветствием: «Христос воскресе!», отвечая: «Воистину воскресе!».

– Давай и мы похристосуемся, – весело предложил Николай.

Марина смутилась, – Нечего со своим уставом в чужой монастырь лезть.

– Жаль, – протянул он.

После службы толпа постепенно рассасывалась. Туристы постепенно собирались в кучку, ожидая своих и наблюдая за заревом костра. Марина с интересом всматривалась в

просветлённые греческие лица. Её очень удивило, что на ночном богослужении присутствовало очень много маленьких детей, и они отстояли, кроме самых маленьких на руках у взрослых мужчин, всю длинную службу.

Собравшись вместе, туристы отправились к автобусу. День выдался тяжёлый. Рано утром они были ещё в своём аэропорту, улетели в Москву, где во второй половине дня сели на самолёт до Родоса и, прилетев на место, после ужина отправились на литургию.

При возвращении в отель Марина валилась с ног от усталости, а в ушах ещё долго слышался благовест колоколов.

Следующий воскресный день начался с чудесного солнечного утра. После завтрака все туристы высыпали во внутренний ухоженный двор отеля, отделенный от улицы его корпусами, причудливо пристыкованными один к другому и образующими подобие большого полукруга, ограниченного галечным пляжем на морском берегу. Вспенившиеся сильные волны, с шумом разбиваются о камни. Не далеко от берега прошел какой-то корабль. Кажется, что всмотревшись, можно увидеть силуэты рельефа турецкого берега, до которого не более тридцати километров. Дует довольно сильный, постоянно присутствующий на острове, ветер, температура воздуха не выше двадцати градусов по Цельсию, воды – дай бог – двенадцать. Итальянские туристы, которых было немало в этом отеле, с удивлением смотрели на сумасшедших русских, купающихся в море. Марина совершила подвиг, слегка омочив в Эгейском море ступни ног, и тут же выскочила из воды, как ошпаренная. Она с интересом наблюдала не только за Котовым, борющимся с волнами, но и за остальными членами группы. Ей нравилась их раскованность, юмор, активность. Особенно она симпатизировала молодой общительной и достаточно открытой женщине – Ольге, активно принимающей участие во всех затеях: она и вертел крутит, и на велосипеде катается с ребятами из группы, и по горам лазает.