Александр Дегтярёв - Северный крест. Повесть

Шинель офицера была исполосована на клочья, погоны старшего лейтенанта частично оторваны. Лицо его было в ссадинах и кровоподтёках, левое ухо висело на клочке кожи, а нос был настолько вдавлен в лицевую кость, что, казалось, отсутствовал вовсе. Не сказав ни слова, офицер медленно спустился на пол и потерял сознание…

– Витьку Колчина со спецфакультета зарезали!!! – закричал кто-то в коридоре.

Дербенёв выглянул за дверь и увидел стоявшего посредине коридора помощника дежурного по классам. На этаже командирского факультета послышался нарастающий шум от людских голосов и открывающихся дверей практически всех комнат.

– У меня тут Санька Иванов, тоже со спецфакультета, без сознания, – выдавил из себя Дербенёв, пытаясь найти пульс у окровавленного офицера.

Буквально через несколько минут у дверей Дербенёва, собралось более пятидесяти человек. Все без исключения были в шоке от увиденного.

– А что, собственно, произошло? – спросил кто-то из собравшихся.

– В санчасть его надо, срочно, или в госпиталь, помрёт ведь! – добавил другой голос.

Откуда-то сверху, как раз оттуда, где располагался специальный факультет донёсся нарастающий топот ног многочисленной толпы слушателей, спускавшихся по лестнице слушателей.

Неизвестные руки подхватили обмякшее тело пострадавшего, и трое офицеров понесли его в санчасть. Количество собравшихся вокруг своего коллеги, дежурившего в этот день, было таковым, что люди заполнили всё пространство коридора.

– Так что же всё-таки произошло? – вновь поинтересовался небольшого роста лысеющий капитан второго ранга.

– Да всё как обычно! Пошли наши орёлики – два старлея и один каплей – поужинать. Да забрели, судя по всему, на бандитскую тусовку. У них же, у бандюков, на лбу не написано, что он «в законе» или ещё как… А наши в форме, значит. Кому-то из нуворишей это не понравилось, предложили покинуть заведение, наши – ни в какую. Вот их и порешили там же, на глазах у всей «честной» компании.

– И где всё это происходило? – поинтересовался всё тот же капитан второго ранга.

– В баре на Полтавской…

– А точнее?

– Точнее: Ленинград, станция метро Площадь Восстания, улица Полтавская, 3, – ответил помощник дежурного.

– И что будем делать, народ? – спросил, осматривая толпу взглядом полководца, лысеющий офицер. – Проглотим и эту пилюлю, как проглотили унижение и оскорбление пожилого контр-адмирала Ткачёва, с которого по дороге в Пушкин сорвали каракулевую шапку и никто из ленинградцев, ехавших в электричке, не вступился за старика в форме? Или как проглотили унижение выкинутого из троллейбуса среди бела дня нашего коллегу подполковника юстиции – слушателя специального факультета – только за то, что он был при погонах, а в общественном транспорте было мало места даже для «людей»…

– А что же делать, кто виноват? Поди разберись, – раздался чей-то голос из неоткуда.

– Хорошие вопросы, да сплошь философские. И при этом исконно русские… – невесело констатировал уже знакомым голосом капитан второго ранга. – Вот пойдём на Полтавскую, да и разберёмся…

– А и пойдём! – хором ответила толпа.

– Всем переодеться в спортивную форму одежды, неприметную для горожан, но удостоверения офицеров иметь обязательно. На сборы десять минут. Собираемся на Заневском проспекте у входа на классы, – приказал лысеющий офицер, незаметно взявший руководство «бунтом» на себя.

Благим намерениям Дербенёва потренироваться, а после сытно поужинать уединившись в каком ни будь кафе, не суждено было сбыться в этот день. Хотя насчёт «потренироваться», может быть ещё и получится…

4

Более сотни офицеров – слушателей ВСОК ВМФ, намереваясь защитить своих товарищей, отстоять честь и достоинство офицера, его право на ношение формы одежды, право на уважение его труда, спонтанным шествием проследовали по трамвайным путям от Заневского проспекта до улицы Полтавской.

Придя на место, слушатели разбились на группы. Одна из групп числом до тридцати человек перекрыла пути возможного отхода бандитов, заблокировав запасный выход из бара во внутренний двор ленинградского «колодца». Две другие, по десять человек каждая, стали дозорами перекрыв въезд к бару на улицу Полтавскую с обеих сторон квартала, и только третья, самая многочисленная группа выстроилась трёх шереножным строем перед основным входом в заведение общепита, демонстрируя противнику превосходство в живой силе. К этому времени у бара показался неизвестно откуда взявшийся единственный не госпитализированный к этому времени участник событий, произошедших в злополучном баре накануне.

Добиваясь справедливости, небольшая группа из пяти офицеров, включая пострадавшего, вошли в бар и пригласили на беседу администратора. Выяснив в ходе общения все обстоятельства нападения на офицеров и не получив ни малейшего понимания незаконности действий бандитов и администрации заведения общепита, группа «парламентёров» попыталась покинуть зал, но не тут-то было.

Бандиты восприняли появление переговорщиков, среди которых был один из покалеченных офицеров, как нарушение границ «помеченной территории», и, окружив «парламентёров», приступили к новому избиению. А тем временем основные силы «декабристов», ждавшие результатов «переговоров», ничего об этом не знали.

В какой-то момент из бара донёсся крик и визг находящихся там женщин, грохот бьющейся посуды и…

Неуправляемая никем толпа слушателей с криками «наших бьют» рванула с улицы на помощь своим товарищам, в первых рядах «народного бунта» был и Александр Дербенёв.

Пока в помещении ещё было освещение, Александр успел сориентировался, где находится враг, а где свои. Нужно сказать, что «Ледовое побоище» длилось недолго и через какие-то сорок минут от пивного бара со всем его зеркальным блеском и шторно-будуарным интимным шармом не осталось и следа. Женские крики стихли, шум и суета у «чёрного» выхода тоже. Музыка больше не играла, и только разбитая кофемашина откуда-то с полу пыхтела паром, желая обратить на себя внимание.

Когда у кого-то из слушателей в руках оказался зажжённый фонарик, взору Дербенёва предстала страшная картина. Вся аппаратура – от кофемашин и чайников до музыкальных центров и телевизоров, не исключая цветомузыкальные фонари и прочее, – была уничтожена. Мебель частично поломана, сорвана со своих мест и перевёрнута. Тяжёлые и плотные шторы почему-то валялись на полу, на них, как на коврах, толпились женщины и девушки, собравшиеся гурьбой в безопасном углу бара у глухой стены. Повсюду валялись обломки мебели, аппаратуры. Осколки начисто разбитой посуды покрывали весь пол.

– Но где все мужики из бара? – невольно вырвалось у кого-то из слушателей.