Игорь Сотников - Причины и следствия моего Я

– Я не ищу лёгких решений и сицилианской защите предпочту защиту «А. Лехина», – поднявшийся шум в кабинете Касторыча, скорее всего, вызвал в еще не полностью пришедшем в себя Алексе защитную реакцию, которая получила такое свое словесное выражение, видимо, от того, что он ещё пребывал под действием своих воображаемых воспоминаний. Правда, Алекс не просто вот так ляпнул вслух слышанное им когда-то, такое созвучное месту выражение, а ему вдруг вспомнился сюжет из одного выпуска «Ералаша», который, по его мнению, очень точно должен был отражать суть этой защиты «А. Лехина».

За шахматной доской, судя по соответствующему их сущности виду, встречаются большой любитель шахмат – некий очкастый тип, непонятно каким ветром его сюда занесло, и его соперник – большой любитель иных подходов в решении своих насущных проблем, бунтарского вида человеческий огрех. Который, не долго думая, и в ответ на первый же шахматный ход своего шахматного соперника подвигнул того на непременное желание заглянуть под стол, где тот к своему изумлению увидел ответный ход – так называемую защиту А. Лехина – кулак этого огреха. Что, конечно же, сразу же сравнивает шансы этого шахматного гения и огреха, и ведёт в неумолимую победную сторону огреха. Но как говорится, на каждую защиту найдётся своя полузащита, и шахматный гений, на то он и гений, чтобы, имея, не использовать шахматные средства, а именно рокировку, которая привела на его место не менее сумрачного вида типа, чей огромный кулак под столом очень доходчиво объяснил этому огреху, что его коса нашла на камень, и указал на то, что и его «косо-бланкина» защита не менее чем его, контрпродуктивна.

– Не понимаю, о чём это ты? – Споткнувшись о высказывания Алекса, недоумевая ответил ему Касторыч, но после быстрого реакционного обдумывания добавил, – Но давай уже, высыпайся дома, а не на работе.

– А ты, значит, за меня не будешь высыпаться с ней? – Стиснув зубы, зло посмотрев на Касторыча, подумал Алекс, видя в Касторыче то извлечение урока из ошибок или ошибок из уроков, тьфу, совсем запутался, в общем, Касторыч первый в списке претендентов на роль того советчика, который за свои советы теперь по полной программе ответит перед ним.

– Или тебе может быть, кажется, что у меня и, значит, у тебя на сегодня других больше дел нет, как… – Касторыч в задумчивости замолчал, уставился на Алекса, затем. почесав себя за ухом, вдруг ухмыльнулся и с улыбкой заявил, – а ведь и в правду, нет. – Чем вновь вызвал улыбки у всей собравшейся сборной солянки.

– Вот только у меня, а не у тебя. – Засмеялся Касторыч. – И хотя мне, в отличие от тебя, нужно постоянно за тебя и за всех вас нести ответственность, что есть факт моей постоянной занятости. А это, скажу вам, вещь сама по себе очень обременительная для моего сердечного клапана, который очень живо реагирует на всё то, что с вами происходит.

«Оттого ты к коньячку-то и пристрастился – переживаешь!» – В неустойчивых и дерзновенных умах, которые всегда существуют в любом рабочем коллективе, пронеслась эта крамольная, вопреки мысль.

– А происходит, как вы сами знаете, многое, и за что как раз и отвечаю я. А вы ведь на этом не останавливаетесь, и в любой подходящий под ваши устремления момент готовы вашего работодателя, а по совместительству благодетеля, – Касторыч сурово посмотрел на подчиненных, ища в их взглядах несогласованные и противоречащие его мнению поветрия, – обвинить во всех грехах и, бросив на произвол судьбы, уйти в другое информационное агентство (тяжелая пауза).

Но я всё-таки, не снимая с себя ответственности за тебя, не оставлю тебя и дам тебе хоть какую-нибудь, да работу, – Касторыч вновь вернулся к Алексу и, улыбнувшись, вернул благодушие в атмосферу редакторского кабинета. После чего Касторыч вернулся к своему рабочему месту, для виду порылся в бумагах и не найдя или может найдя, в общем, не важно, сделав конструктивный вид, обратился к Алексу. – Значит, тут ваш фантаст звонил…

Заслышав упоминание фантаста вместе с ушками на макушке подтянулась вверх Алиса. Касторыч, вдруг что-то вспомнив, посмотрел на Алису:

– Ах, да, Алиса, это и к тебе относится. Так вот, он чуть ли не требовательно просит вас приехать к нему. Вы что, разве не закончили с ним?

– Да вроде бы всё, – пожав плечами, ответила Алиса.

– Ну, не знаю. Он говорит, что самое важное осталось недосказанным, и что перед выходом в свет его интервью ему необходимо ознакомиться с его текстом, – уже советуясь с собой, вслух размышлял Касторыч. – Ладно, ничего не поделаешь, раз я обещал Алексу и этой писательской глыбе… (Касторыч перевел взгляд из себя на Алекса). А ты, Алекс, наверное, нашёл с ним общий, воображаемый язык, раз он так желательно просит тебя видеть? – Касторыч вновь ухмыльнулся, после чего посмотрел на Алису и обратился к ней. – Давай Алиса, бери свой штатив и езжайте к фантасту, – чем заставил зашевелиться мысли Алисы и Алекса, у которого не в пример Алисе при несравнительно одинаковой скорости мысли (такие высокие скорости бытия сложно измеримы и поэтому пока что имеют, скорее, обозначительно-оскорбительные – тугодум, ветер в голове – именования, нежели точные измерительные характеристики) его думанья простерлись несколько дальше (как в последствии выяснится, всё не так, всё-таки мысль – штука мало изученная, и Алиса также не меньше чем и он думала об этом странном человеке) и вернули Алекса к этому фантасту, который в своей прошлой встрече с ними, пришедшим к нему брать интервью, очень живо заинтересовал его.

Последний из поколения человек

Кто я? Раньше бы я легко ответил на этот не слишком сложный вопрос. Но сейчас… И если даже я найду подходящий ответ на этот вопрос, то от меня ещё, пожалуй (в наш век патентов), потребуют доказательств, которых мне, скорее всего, не сыскать. И я под валом аргументаций, исков и заявлений высококлассифицированных специалистов, буду вынужден признать, что мои, по их мнению, слишком многоговорящие утверждения несут в себе плагиат и копипаст. Так что прежде чем что-то утверждать, было бы разумно заглянуть в административный кодекс, затем в патентное бюро и напоследок в орфографический словарь, где чётко чёрным по белому обозначена принадлежность всех мною употребленных слов такому-то языку. Ну а если я буду его использовать в своих частнособственнических целях и, скорее всего, не по назначению, то ведь всегда можно лишиться этого не как нужно используемого инструмента. Что ж, что сказано, то сказано, ну а мне только и остается делать, как прикусить язык той говорливости, в предупредительность которой мне пожелалось верить. Ну, да ладно, чёрт с ним.

Так кто же всё-таки я? Скажу так, я – последний из оставшихся в живых моего поколения выпуска 19** года. Это может показаться странным (хотя почему), но я не самый старый человек на свете. И я, можно сказать, по возрасту ещё многих моложе, но тем не менее, это не отменяет того факта, что из нашего годового выпуска я остался последним, единственным представителем. Почему так получилось, трудно сказать (я не про себя, а о преждевременной, в сравнении с более старшим выпуском, законченности моего поколения). Кто знает, может быть, наш выпуск был признан не слишком удачным или имеющим в себе некую дефектность, которую там сверху, в конструкторском бюро творца решено было срочно исправить, для чего, собственно, и потребовался наш срочный отзыв обратно.