Валерий Петков - Камертон (сборник)

Лотереи не люблю. Аукционы.

Азарт затмевает разум.

Оглушительно воздействует на психику.

Люблю определённость. Капризная игра случая – не для меня.

Особенно, если впал в зависимость от игры. Значит, потерялся навсегда в этом лесу дремучем. Заблудился, позабыл дорогу назад. Поэтому отношение у меня к таким людям насторожённое и даже немного брезгливое. Безвольные личности. Пластилин в чьих-то руках.

Впрочем, разве можно осуждать больных? Однако ничего не могу с собой поделать – не считаю их за людей.

Сам-то забрёл случайно – суббота, народ толпится нарядный, громкие разговоры. Праздник! Билет недорогой, думаю, зайду, присмотрюсь вблизи к этим… зависимым.

Захотелось посмотреть фотографию Голой Правды.

Присел на скамью. Огляделся. Вижу, многие тут не в первый раз. Переговариваются как давние знакомые, здороваются, но как-то машинально. Погрязли в мыслях об удачном приобретении – и совсем не здесь находятся.

Клуб зомби по интересам!

Сначала выставили муляжи двух инопланетян. Их снимали в фильме-разоблачении про НЛО и «пришельцев». Примерно по метру в высоту – каждый.

Восемьсот «зелёных» нагнали за двух кукол мерзковатого вида и цвета замшелого камня. Саламандры скукоженные, без хвоста. Прикасаться противно.

Похоже, реальные пришельцы их купили, для смеха.

Палочки деревянные с автографом. Под стеклом, красиво выложены, коллекционные. Ринго Старр долбил ими барабаны. Так я и поверил! А, нет! Вот, пожалуйста – эксперт почерк сличил и подтверждает подлинность.

Надо же, есть и такие эксперты!

Два меломана как сцепились! А тут ещё тип из Германии, по телефону торгуется, «загорелся». Все палочки есть, а вот этих – нет! Жизнь прожита зря!

Две тыщи семьсот «зелёных»! Безумие какое-то! Всё равно, что зубочисткой за штуку баксов в зубе ковырнуть и выкинуть.

Потом вбросили прижизненное издание романа знаменитой писательницы, с автографом. Пять тыщ! Книженция потрёпанная, не сильно толстая. Скорее – повесть. Купоросного оттенка обложка. Покупательница плачет от счастья, в микрофон:

– Если я, хотя бы раз в месяц этот роман не прочитаю, больной себя чувствую.

– Разве она – нормальная?

Как-то я незаметно для себя взвинтился в этом бедламе страстей и денежных несуразиц. Даже слегка в жар вогнало.

Пока размышлял над этой странностью, новый лот выставили.

Койка лакированная. Приземистая, ножки гнутые. Четыре колонны – по углам: массивные, широкие, основательные. Дерево натуральное, красивой текстуры. По периметру нарисованы драконы, как сколопендры витиеватые. По центру спинки, чуть выше изголовья и подушек, на тёмном фоне танцуют журавли.

На вид – яхта без без бортов!

– Кто придумал – драконов с журавлями разместить рядом?

Оказалось не всё так просто – с секретом коечка.

В двух столбиках в изголовье – два ящичка. Выдвижные. Не сразу увидишь, если не знаешь. Так искусно сработано.

Пальцем надо слегка нажать спереди, и ящичек тихо выдвинется навстречу. Добрые восточные лица, улыбаются круглыми тарелками, глазки в прищуре. Прикоснись, слегка – и вот уже плывут коробочки, раскрывают свои тайны!

– Только, чё туда класть? Очки? Презервативы? Беруши на ночь? Глазные капли, перед сном закапать?

Какой-то чудак-мастер придумал.

Сразу предупредили публику – ценности мебель не представляет. Ни исторической, ни антикварной. Так, безделица. Хоть на дрова разбери, а расписные части на стенке развесь.

Засмотрелся, а торг в это время об койку «споткнулся», пошёл вяло. Казалось даже, планку в сто баксов не преодолеют.

Устали, должно быть, искатели шального счастья. Ну, и деньги порастрясли.

Но тут аукционист рассказал, что койка ещё с одним – секретом. В правом ящичке живёт дух умершей подруги хозяйки.

Мол, хозяйка так утверждает. И, как только дух является, тотчас кругом расплывается тонкий аромат сандалового дерева.

Понюхал аукционист ящичек, демонстративно носом поводил, словно на след напал. Сделал загадочное лицо. Глаза в потолок, головой покачал.

Торжище оживилось.

Странные люди – зависимые собиратели всякой всячины. Другая шкала ценностей. Временами ведут себя как дети малые. Ну, какой нормальный человек поверит в эту ерунду?

Они – верят! Радуются. Чему? Что рядом, на твоей заповедной территории, в спальне, поселится чей-то чужой дух. Невидимый, непредсказуемый. Будет бродить, смущать внезапным проявлением въяве без спроса.

Сплошное беспокойство!

Голову добровольно себе заморачивать. По ночам. Вот радость! За свои же деньги.

Пока я так размышлял, кто-то десять, а кто-то двадцать баксов к стартовой цене накуковал.

Я-то спокоен! Наблюдаю, не поддаюсь. Просто рассмеяться хочется им в лицо. Смотрю со стороны на этот разгул глупости. И вижу – словно подменили тех, кто в зал спокойно входил перед началом аукциона. Шутка ли – азарт, кураж!

Цена между тем, резво пошла вверх. Аукционист, видно, тёртый «дядя», так это ловко подбрасывает какие-то замечания, страсти-мордасти подогревает у толпы, знает, куда и как надавить.

Скороговоркой вдруг зачастил, зачастил. На высокой ноте цену озвучил и поёт, малиновкой на ветке заливается. Не сразу я и включился, сколько вещь стоит.

Рядом какой-то мужчина – жмёт, торгуется. Настойчивый. Прямо «вцепился» в койку. Пот градом, морда свёклой варёной набрякла. Галстук-шнурок ослабил на шее. Картонкой с номером пассы делает, а потом как веером ею обмахивается. Душно ему.

Может, и впрямь, у него дом большой, места много? Любит всё кондовое, добротное, чтобы на пять поколений вперёд пригодилось.

Триста долларов – взлетели торги, «мухой». И снова встали.

– Триста – раз… кто больше… триста двадцать? Триста двадцать – кто? Раз… Напоминаю – вырученные деньги пойдут на приют для бездомных собак.

Надавил на жалость аукционист – жонглёр чужих страстей! Ловкач!

В бок меня как чёрт толкнул. Даже привстал:

– Здесь! – громко.

– Триста двадцать – раз…триста двадцать – два, триста двадцать – три-и-и-и-и!

Как закричит. И давай они все вокруг безумствовать с новой силой! То ли рады за меня, то ли сожалеют, что сами не забрали койку?

Пойди их – пойми!

– Продано! Лот восемьсот шестнадцать! Поздравляю с покупкой!

Соседу дурно. Обмяк, съехал со стула. Суета началась. Пустырником завоняло, на спирту.

А меня мутной волной накрыло коротко. Ничё в башку не лезет. Одеревенела. Гадко стало на душе. Как в курятнике наутро.

Хотя, вроде бы и в сознании?

Ненависть к себе затмила всё вокруг, до горизонта и дальше. Всё стало серым, угрюмым.

Почему я в этом ревущем стаде оказался?