Владимир Гамаюн - Остров «Недоразумения». Повести и рассказы о севере, о людях

Васька жил на острове с сестрой Валей, очень строгой девушкой и её мужиком Аликом, очень веселым человеком. С другой женщиной из-за своего характера, тяги к доступным женщинам и любви к «Бахусу», Алик пропал бы, но только не с Валей. Своей маленькой семьей она правила твердой рукой и никаких метаний в сторону сезонных «девушек» своим мужикам не позволяла, пресекала в зародыше. Одному по той причине, что он её муж, а другому, то есть брату Ваське, из-за боязни, чтоб тот «не намотал на «винт», впрочем, дорога в рыбкооп им тоже была закрыта. Табу! Третий мужик в их маленькой семье был «сам по себе», как и полагается коту, но про него чуть позже.

Только иногда, снизойдя до понимания потребности мужской натуры, она сама брала «шкалик» беленькой, и «кушали» они его лишь на пару с Аликом, потому что брат Васька и так частенько приходил от нас на рогах. Употребив водчонки, Алик приходил в хорошее расположение духа и брал в руки гитару. Становилось уютно и совсем хорошо, оба неплохо пели, и их семейный дуэт звучал очень красиво и душевно.

Четвертый член семьи был котяра Васька, с крупной как у рыси мордой, какого-то медного цвета шкурой, с длинными ногами и когтями, как абордажные крючья. Вот таков его портрет! Кот, по всей вероятности, был «садомазо». Ну какой дурак идет на свои муки добровольно? Стоит большому Ваське «кис-киснуть» Ваське мелкому, он тут как тут. Остается только накрыть его ведром или тазом, хорошенько побарабанить сверху и вовремя отскочить в сторону, когда ошалевший кот с квадратными глазами идет на взлет с воем взлетающей ракеты.

Но Васька – кот не злопамятный, и через полчаса он опять трется о ноги своего мучителя и хозяина, Васьки большого. А тот бормочет: «Ну, что ж, сам напросился!?» Привязывает к кошачьему хвосту консервную банку с мелкой галькой и кидает кошака на шиферную крышу. Раздается грохот камней и банки, Василий, пытаясь избавиться от этой штуковины на хвосте, начинает совершать немыслимые прыжки, сальто, кульбиты. На шиферной крыше это смотрится и слышится классно, и мы в восторге. Когда у котяры глаза от ужаса стали, как иллюминаторы, шкертик рвется. Все! Артист «испаряется», унося на своем «буксире» обрывок веревки. Простите нас, защитники и любители братьев наших меньших, мы были молоды и дурно воспитаны. Так сказать, трудное детство, деревянные игрушки, скудное питание, ну и, конечно, влияние улицы. Дети, ради бога не повторяйте наши опыты и ошибки!

И ещё о коте Ваське моего друга Васьки. Котяра в известном, вечном кошачье-собачьем конфликте был не жертвой, а охотником. Как ни странно, но не собаки гоняли кота, а он охотился на них. Вот котяра сидит в засаде, в дозоре на заборе или на столбике калитки своего дворика, и не дай бог, если какая-нибудь псина, неважно каких размеров и степени злобности, потерявшая бдительность и нарушившая суверенитет кошачьей территории, пробегает рядом по каким-то своим, собачьим делам, то горе ей. Я ей не завидую, потому что сам слышал и видел, как здоровенные псы, не боящиеся ничего и никого, кричали «мама!» и писались словно маленькие щенята. Обоссышься и от страха поневоле вспомнишь суку, родившую тебя, когда на тебя откуда-то с неба с боевым кличем «мяяууу» обрушивается какая-то хреновина с когтями-крючьями, острыми как лезвия, вцепляется в твою нежную носопырку, а другой лапой норовит вынуть твои ясные собачьи очи, так нравившиеся молодым сучкам, да ещё рвет твои уши, которыми ты так гордился, на тонкие ленточки. Нет уж! Дай бог ноги, и впереди своего визга! А собачья гордость и отвага здесь ни при чем.

С соседским кобелем Васька был на тропе войны почти с детства. Правда, тогда тот был еще потешным щенком Шариком, а Василий – маленьким, пушистым, ласковым Матроскиным. Они ели с одной миски и даже спали в будке Шарика вместе, но песик обзавелся собственными блохами, и им стало тесно в одной конуре. Да и на подушке хозяина спать удобней, чем под боком у Шарика, особенно, когда тот яростно чешется всеми четырьмя лапами сразу. Маленького Матроскина постирали в тазу с каким-то гадким шампунем и запретили визиты к Шарику.

Сейчас, по прошествии лет, этого собачьего «мутанта» размером с жеребенка стали звать величать «Корсаром», он сидел на якорной цепи и его боялся сам хозяин. Его боялись все, но не Василий. Он каждый день, плотно покушав, приходил и садился в полуметре от рвущегося с цепи монстра и начинал обстоятельно умываться, всячески игнорируя старого друга детства, а сейчас злобного представителя породы псовых. Умывшись и вылизав себе даже под хвостом на глазах у кобеля, кот, не спеша и важно, удалялся, подняв хвост трубой. Он даже не взглянет в сторону цербера, который уже хрипел в своем ошейнике, с пастью в клочьях пены. Большего оскорбления пес не видел, его негодованию и злобе не было предела. Как только его инфаркт или инсульт не хватил?

Васька питается дома и на берег за рыбой редко ходит, разве что для развлечения или с большим Васькой. Мелкий Васька ищет рыбу, чтоб с ней поиграть, а что её искать, когда она вон в лужице трепыхается. Ну её! Лапы насквозь промочишь да и шкура мокрая будет. Если коты умеют плавать, то это еще не значит, что они любят это делать. За рыбой, хорошей рыбой можно поохотиться и на суше. Вон на краю крыши висят, вялятся здоровенные лососи. Это уже интересно, и кажется это то, что нужно.

Котяра влезает на шиферную крышу до самого конька, разгоняется, прыгает, летит, как белка летяга, в полете ударяет лапой по рыбине, та делает сальто на проволоке, но не падает. Кот летит дальше, растопырив лапы, и приземляется у калитки. Вот это полет! Это вам не гимнаст из проезжего «Шапито». Первый блин комом? Не беда, повторим! Опять прыжок – рыбина крутится, но не падает, а падает пока только кот. Пора сменить тактику. Котяра почти без разбега взлетает, выпустив все когти, и повисает на рыбине, отгрызая ей голову. Грохается вместе с добычей на землю и тут же утаскивает её под порог, косясь при этом подозрительно на нас с большим Васькой, не зная, что у нас на уме. Вот такая «сухая» охота, без моря, коту по нраву. Это и спорт, и еда, полезное с приятным! Я помню о вас Васьки, большом и мелком!

В нашем бараке в комнатушке с отдельным входом с торца, жила бабушка. Когда-то она приехала на остров во время путины зарабатывать пенсию, да так и осталась в этом Эдеме, некуда ей было ехать, не к кому, да и незачем. У нее была болонка «Розочка,» городская задавака и вздорная особа размером с рукавичку, она спала с бабушкой в одной постели, ела с ней из одной тарелки, на улице постоянно лаяла, ругала всех а особенно кота Василия, который считал ниже своего достоинства обращать внимание на эту звенящую варежку на коротких лапках. Она была единственной собакой на острове, кого Васька ни разу не обидел, он вроде даже побаивался, зная её склочный характер. – Ну, ее! Итак, есть с кем драться, кобелей хватает.