Иван Алексеев - Светлые истории. Классика самиздата

– Сестра слышала, как Башир тебя ругал. Она все равно хочет прочитать эту книгу. Она любит читать. Пусть читает. Башир разрешил. Можешь у него спросить.

– Дай ей, – подтвердил Башир слова Исы и даже каким-то доверительно смягченным голосом попытался объяснить Марине, почему разрешил.

– Отец Исы был моим командиром. Он погиб вместе с женой. Пошел ее спасать и попал в засаду. Как Хаджи-Мурат… Иса похож на отца. А Зухра похожа на мать.

– Иса сказал, что ты обиделась. Ты обиделась? – Башир посмотрел ей в глаза.

– Нет, – выдержала она его взгляд.

– Хорошо, – сказал Башир, и Марина во второй раз осторожно подумала, что чеченские мужчины не самые упертые, и их можно заставить считаться со слабой женщиной.

Первый раз она подумала так после приключения в бассейне.

Ее придумкой поучить детей плавать Башир тоже сначала не очень был доволен. Подумав, он разрешил ей заниматься с ребятами, а девчонок брать запретил. Он сказал, что чеченским девочкам незачем показываться голыми, а на предложение Марины купать их отдельно от пацанов ответил, что умение плавать девочкам в жизни не пригодится.

Решив повоевать за слабый пол позже, Марина повела в бассейн мальчишек, и там они ее осмеяли, когда увидели в купальнике. Построенные Керимом в шеренгу вдоль бортика, смешные, – кто в плавках, кто в трусах, худые и нескладные, – они хихикали над ее видом и только пальцем, наверное, не показывали. Ей казалось, пока она шла мимо них к лесенке в бассейн, что легче было пройти через строй похотливых мужиков. Обиднее всего было, что она отметила слова Башира про голых девчонок, и специально выбрала поэтому не самый любимый, но тоже красивый, купальник с закрытыми трусами и придирчиво осмотрела себя в нем перед зеркалом. Марина была уверена, что у нее ничего не видно, а эти дикари и взрослый вроде бы Керим посмеивались над ней, как над диковинкой.

Марине очень хотелось спрятаться от них побыстрее в воде, но, взявшись уже за поручень лесенки, она пересилила себя и повернулась лицом к сбившимся кучей ребятам.

– Что за идиотские смешки? – спросила она их. – Ведете себя, как дикари. Я не голая. Я себя не позорю. Может быть, это не по вашим обычаям, но у нас все женщины купаются в купальниках, и наши мужчины к этому привыкли. У нас так принято. Уважайте наши правила. Не я приехала к вам в гости, а вы ко мне.

– И еще. Зачем вы меня обижаете? Разве настоящие мужчины обижают женщин? Я ничего не сделала такого, чтобы надо мной смеяться. Подумайте лучше о себе. Для мужчины сегодня смешно и стыдно не уметь плавать. Я хочу, чтобы над вами не смеялись из-за этого. А вы чего хотите?

Ей показалось, что она устыдила ребят. Во всяком случае, Керим поскучнел и уселся на стул на дальнем бортике, а многие мальчики стали смотреть не на нее, а в пол.

В воде глупости из мальчишеских голов вылетели, потому что оказалось, что только трое из них умели плавать, еще трое или четверо кое-как держались на воде, а с остальными была просто беда. И если маленькие к концу первого занятия хотя бы перестали бояться ложиться на воду, держась за дощечки, то с великовозрастными неумехами девушке было, похоже, не справиться…

Вечерами, когда Марина закрывалась в номере, собираясь отдыхать, она долго не могла заснуть, вспоминая, что делала за день, и что у нее получалось. И казалось ей, что у нее ничего не получается, что она никчемная. Что любая другая девушка на ее месте делала бы то же самое, что Марина, потому что ничего другого тут не приходило в голову, – и чеченцы бы даже не заметили подмены.

Так грустно было думать в одиночестве, что она никому не нужна: ни Руслану, которого долго считала своим, ни этим горцам, с которыми она связалась, – что сердце окутывала злая тоска, и хотелось выть на растущую луну, которая, как на грех, глядела в окно ее номера.

Особенно одиноко ей было вечером после стресса в бассейне. Так тоскливо было лежать и вспоминать глупые ухмылки и свою невольную реакцию оглядеть себя при мальчишках, что она не выдержала добровольного заточения в номере и пошла, куда глаза глядят.

Глаза привели ее к Баширу, воевать за девчонок.

– Не хотят они плавать, – в десятый раз терпеливо повторил он ей, и в десятый раз она с ним не согласилась.

– Пойдем спросим у них. Чего ты боишься?

Девчонки, собравшиеся в номере Нафисы и Зухры, настороженно молчали, и Марина уже подумала, что и тут не права, пока не догадалась попросить выйти Башира.

Когда он вышел, Нафиса сказала, что ездила с родителями на море, где папа научил ее плавать, и показала плавки, которые взяла с собой. У других девчонок и купальных принадлежностей не было, и плавать они не умели, и не хотели учиться, кроме двух, горячими глазками следивших за объяснениями Марины и осторожно согласившихся попробовать, если в бассейне не будет мужчин и мальчишек, и если у них будут купальники. Одной из этих девчонок была Зухра, которую Марина уже посчитала своей союзницей, невольно отмечая при каждой встрече, что девочка тянется к ней и готова помогать. Вот и войдя с Баширом в девчачий номер, Марина сразу увидела открытки с видами местного заповедника, которые подарила ей в автобусе. Открытки специально лежали на подушке, не увидеть их было невозможно.

Марина пообещала, что купальники у девочек будут. Сняв с них мерки, она пригласила в номер Башира и сказала, что завтра днем проведет в бассейне отдельное занятие с тремя девочками, а потом, когда девочки уйдут, запустит в бассейн мальчишек с Керимом. Когда Башир увидел смутившихся девочек, ему осталось выполнить уговор и согласиться. И тогда Марина первый раз подумала, что он не такой суровый, каким кажется, и что в нем есть уважение к женщине.

К себе Марина вернулась повеселевшей. Она пересчитала свои деньги. Денег было мало, на билет в Алма-Ату все равно не хватало.

Утром она поговорила с мужем официантки, привозившим на базу отдыха свежие овощи, и он отвез ее на пригородный вещевой рынок.

С сожалением посмотрев на разнообразие китайских и турецких тряпочек, которые почти ничего не стоили, ничего не закрывали и были, на ее взгляд, самыми подходящими для девчонок, девушка выбрала два пуританских купальника: один закрытый, с юбочкой, и один открытый, но с широким лифом и длинными плавками, похожими на панталоны, которые ей показывала Нафиса.

Девочки подарки приняли. Марина подбадривала девчонок, старательно учившихся лежать на воде и работать ногами, и вместе с ними смеялась, когда чьи-нибудь ноги и руки начинали отчаянно бить по воде, поднимая тучи брызг, или кто-то вскакивал на ноги и выпячивал глаза от испуга…

После того, как Марина начала учить девочек плавать, у нее появился защитник, как он сам ей объявил.