Владимир Черногорский - Панацея. Художник должен быть голодным три раза в день

– Я сумел разглядеть только слово «оргазм». Это к чему? – мух переместился поближе.

– Да ни к чему. Дурашка! Его миссия привлечь внимание к бумаге – это раз. Во-вторых, я там такого намутил, сам черт ногу сломит. Теперь представь себя на месте руководителя бюджетной конторы. Рыльце в пуху, печень в отказе, любовница на сносях. Тревожно? Факт. Лишние неприятности нужны? Эй, Базедушка, что с тобой?

Поздно. Дрозофил уже погрузился в образ, и выходить не собирался. С налитыми кровью глазами он склонился над рюмкой и набирал кому-то по мобильнику. Васька выгнулся, шерсть на загривке дыбом: «Чур меня, чур!» Вместо старого собутыльника, поэта-лирика-без ограничений над столом нависал чудовищных размеров клоп.

Кот бросился наутек. В коридоре, споткнувшись, растянулся и замер. Кровосос медленно приближался.

– уповаю на Ваше благоразумие и понимание, – забормотал Василий, – уповаю…

Хлесткие пощечины подобранными с пола крыльями до самой до зари выбивали вдохновение из недр ушлого прозаика.

Интересуетесь, причем здесь оргазм?

Да ни при чем. Слово приметное.

– Безупречная красота скучна до невозможности, – приговаривал Петрович, выстригая волосы из ушей, – должна, должна быть пусть крохотная, но щербинка.

– Я бы даже сказал – обуза, – согласился Васисуалий, ровняя маникюрными ножницами кончики усов:

Пусть меня критикуют, пусть.

Приму плевки, как лобызанья.

Гнет спину перед Солнцем грусть,

Пыля тропою на закланье.

– Не иначе, быть дождю. С утра коленка ноет, – ляпнул некстати Петрович, пряча глаза в пол.

– Вряд ли. Глянь, на небе ни облачка. Ты бы фикус полил, – кот извлек из несессера тюбик с бриолином, – Мается.

Петрович взглянул на растение:

– Он привычный. С помойки принес. Там не забалуешь – не в больнице. Оранжерейные условия, мон шер, для слабовольных либо потомственных дегенератов, что в сущности одно и то же. Вспомни свое детство: чай не с блюдца ел.

– Попрекаешь?

– Отнюдь. Но и ты, чем советы раздавать, взял бы лучше швабру. Она соскучилась по мужскому вниманию.

Швабра кокетливо тряхнула подолом и подбоченилась.

– Что за квартира такая? – Василий посмотрелся в зеркало. – Кругом озабоченные, на подвиги мотивированные. Ты дрозофила давно не видел?

И действительно, муха не наблюдалось ни на стене, ни на крышке вишневого варенья.

Кот нырнул в шифоньер. После непродолжительной возни он плюхнулся в кресло и многозначительно закурил:

– Плохо дело.

– Скрипку дать? Или сразу в полицию звонить?

– Послушайте, Ватсон! Ваши дурные манеры хороши на плацу или поэтическом журфиксе. В обители кошерной овсянки и утонченного порока они, пардон, неуместны. Извольте принести мне десятичасовую рюмку Шерри и секунду помолчать.

Петрович на цырлах смотался к бару, отсчитал семьдесят семь капель, водрузил поднос на сервировочный столик и подкатил к креслу.

– Сильвупле, мусье Командор.

– Что я могу сказать, – Василий проигнорировал ехидный тон Хозяина, – из квартиры пропали две вещи: зонтик-трость и моя концертная бабочка. Какие предположения?

– Будет дождь. Я же говорил.

– И все?

Петрович, заложив руки за спину, стоял у окна. Напротив него, на краю помойки точно в такой же позе стояла ворона. Молчание длилось добрых минут пять.

Птица развела руками:

– Сдаюсь.

Петрович повернулся к Василию:

– Вечером в Большом «Аиду» дают.

– Хм, для поэта-склочника, вы довольно сообразительны. Однако: во-первых, Зинка авто не мыла, стало быть, дождь не собирается, во-вторых, бабочка легкомысленной расцветки и для классического репертуара не годится. Смените пепельницу.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.