Светлана Фетисова - Варька

Эта ситуация напомнила Варе ангину, которая случилась с ней полтора года назад. Температура скакала как бешеный кролик, но это была ерунда по сравнению с болезненным ядовитым клубком, застрявшим в горле. Дышать было трудно, глотать невозможно. Добрейшая и заботливейшая мама лечила девочку по старинке, как-будто не было на свете панадола, аспирина и лазерной хирургии. Она аккуратно наматывала клочок ваты на деревянную палочку, любовно сохраненную из заказа японской еды с Варькиного дня рождения. Затем макала это мини эскимо в темную тягучую жидкость под названием – Люголь. Где только она откопала эту гадость, наверное, использовала стратегический запас средневековой инквизиции! При этой экзекуции, больной было велено очень широко открывать рот, сдерживать рвотные позывы и вытирать слёзы, текущие по щекам. Вот такое «варварское», во всех смыслах, лечение. Самое поразительное, что почти сразу наступало облегчение. «Надо, так надо», – шептала девочка слова из рекламы, при этом глотая слёзы, и широко открывала рот.

Эти же слова произнесла Варя мысленно и нехотя начала свой рассказ. Бабуся кивнула на тарелку, мол не забывай. Так слово за слово, кусочек за кусочком, говорить становилось все легче, слова и мысли так и полились с языка бесконечным потоком. И странным образом, девочка рассказала совсем незнакомому человеку то, что не знала даже школьная подруга Надя, о том что бабушка её подавляет, что она никогда не видела своего отца и что с мамой совершенно нельзя спорить.

– …а мама говорит: «девочка не должна разбираться в технике», а я ей: «я хочу только разобрать, а не разбираться».

– Ты любишь животных?

Варя оторопело замолчала, словно лошадь остановленная на полном скаку.

– Да.

– Одевайся.

– А-а…

– Одевайся.

Накинув куртку и надев ботинки, девочка вынула из кармана мобильный телефон. Прошел час, а мать ни разу не позвонила, странно. Тамара Никифоровна быстро прошла в комнату, вышла через две секунды уже в кофте, посеменила в кухню, через секунду вернулась с сумкой. Все движения этой миниатюрной женщины были порывисты и стремительны, но очень точны, что необычно для её весьма почтенного возраста. Вдруг раздался громкий телефонный звонок такого же «допотопного» аппарата, старушка раздражённо фыркнула, ей явно не нравилось, что её задерживают, но трубку взяла.

– Нихао.

Девочке показалось, что она ослышалась.

– Ни ши во чан ши воачунг дзинь е?

«Что это? Японский?» Варька любила смотреть по телевизору путешествия по миру и звуки издаваемые ТамНиком, как про себя девочка нарекла свою новую знакомую, были похожи на язык жителей страны восходящего солнца. Но она не была уверена.

Бабуленция закончила разговор и не моргнув глазом, одела пальто и вышла из квартиры.

– Шевелись, – поторопила она девочку.

На ходу ТамНик кое-как нахлобучила шапку и быстрым шагом вышла из подъезда. Для того чтобы догнать её, Варьке пришлось пробежаться.

Старушка издалека махнула рукой сыну и скрылась за углом дома. Мама запретила удаляться от дома и Варя замешкалась. С другой стороны, она же всегда поощряла помощь старшим, так успокоила свою совесть девочка и побежала догонять «локомотив». Её гнало любопытство, она никогда не встречала таких странных и загадочных людей, как ТамНик. Саму Варьку в школе тоже считали «странной», интересно, что бы там сказали об этой реактивной бабуле?

К счастью, путь оказался не долгим, через пару минут ТамНик скользнула в дверь какого-то учреждения. Табличка гласила, что это Научно-исследовательский институт каких-то материй. Внутри было темно, пыльно и безлюдно, только сонный охранник поздоровался с ними, не пошевелившись. Ни «стой, кто идет?», ни «предъявите пропуск», чудно.

Коридор, лестница, два этажа, снова коридор и вот они у невзрачной двери с табличкой «лаборатория». И в этот самый момент, совсем как в кино, зазвонил телефон в Варькином кармане и она остолбенела, потому что не знала, что сказать маме. Еще немного и звонки прекратятся и будет еще хуже, родительница решит, что её дочь попала в беду. Надо было что-то сказать, обязательно.

– Алло-о, – прогнусавила Варька, пытаясь судорожно придумать что-нибудь вразумительное.

– Ты дома?

Надо было отвечать.

– Не-а…

– А где? – в голосе матери зазвучали стальные нотки, приближалась буря.

Тут неожиданно ТамНик выхватила трубку из рук растерявшейся девочки.

– Лена? Это Тамара Никифоровна из соседнего подъезда, помнишь Сашу Дудко? Я его мама. Да. Твоя дочь помогает мне по хозяйству… я попросила. Не надолго, через час будет дома, я провожу её до квартиры. Обязательно, позвоним. Даю.

– Ты должна была спросить, прежде чем куда либо ходить.

– Я знаю. Прости.

Ничего не ответив, мать отключилась. Вечером придётся отвечать по полной, но зато у неё есть ещё целый час и Варька моментально переключилась на окружающую обстановку. ТамНик уже открыла дверь ключом и включила свет в небольшой комнате.

– На каком языке Вы говорили по телефону?

Пока девочка произносила вопрос, её новая знакомая успела скинуть пальто, шапку и удивленно посмотреть.

– Как на каком? На русском, ты разве не слышала?

Варька мотнула головой.

– Не сейчас, там у вас дома.

– А-а, это китайский. Понравился?

– Да. Нет. Не очень. Просто я ничего подобного не слышала. Вернее слышала, японский… но на экране, а не живьем.

– А ты какой нибудь язык знаешь, кроме родного?

Тем временем, ТамНик накинула «белый халат», который больше был похож на серый, подошла к занавеске, за которой раздавались какие-то звуки.

– Я учу английский.

Ночью Варьке снилось, что она бежит по белому лабиринту, петляет, попадает в тупики, возвращается назад и так бесконечно. «Где выход? Где выход? Где выход?»

Мама спросила, протягивая бутерброд с сыром:

– О чем задумалась?

– Да так, сон вспомнила.

«Где выход? Где выход? Где выход?»

– М-м, я надеюсь сегодня обойдёмся без самодеятельности?

– Мам, я не делала ничего плохого…

– Один раз помогла и хватит. Да? Я не слышу?

– Угу.

– В твоем голосе нет уверенности, в чём дело?

– Мне трудно отказать пожилому человеку, который просит о чём-нибудь. Т-ы сама говорила…

– Ну, говорила, но я имела в виду родных, в первую очередь – бабушку.

– Наша бабушка сама кому хочешь поможет, ты сама говорила.

– Говорила.

Елене Георгиевне было трудно объяснить, что именно ей не нравилось в общении дочери с посторонними людьми. Ей всегда было трудно отпускать Варю из под своей опеки. Когда-то давно, когда дочка нуждалась в ней физически, это был святой союз, объединявший их в борьбе против всего мира. Это были самые счастливые годы, ребёнок воспринимал окружающий мир таким, каким видит и чувствует его мать. Шли годы и связь слабела, ребёнку требовалось всё больше новых впечатлений, новых друзей, новых знаний. Мать тяжело переживала отдаление дочери, она чувствовала, что ещё немного и она останется одна и это её пугало. У самой Елены Георгиевны не было близких подруг, только приятельницы, с которыми хорошо попить чайку и потрещать ни о чем.