Николай Старинщиков - В чужой игре. Просто ужас какой-то…

Парни глотали голодную слюну и молча ликовали. Матрос не забыл о них. Он им вроде отца. И по возрасту подходит.

«Отец» тем временем поймал со стола за горлышко бутылку. Быстро смахнул с нее белую шляпку и стал разливать. Он знает, чего хочет общество.

– За успех предприятия!

* * *

Агент по-прежнему находился дома, провожая день за днем. Закат всегда подолгу догорал за Волгой. Так долго, что делалось томительно в груди.

Вот он опять догорел. И словно бы не было дня, а только всегдашняя ночь и темнота. Звук трамвая за перекрестком.

Петр прилег на кровать, положив с краю ружье. Он не расставался теперь с оружием. Смежил веки и тут же отключился. И потом вдруг сразу же вздрогнул, проснувшись от непонятного звука. Вскочил и бросился к окну. Кажется, и спал-то совсем чуть-чуть, а пропустил момент: две фигуры брели по двору со стороны распахнутых огородных ворот.

Фигуры приблизились и замерли у крыльца. Переговариваются. Петр не спускал с них глаз.

…По началу у Векшина все складывалось хорошо. Временами Подшивалов сажал его в камеру, либо поручал какую-то иную работу – войти, например, в доверие и запомнить всех лиц. В остальное время агент работал грузчиком, потому что гараж, в котором он когда-то крутил баранку, неожиданно рухнул, не выдержав конкуренции.

Месяца три назад Векшин поступил в другую фирму. Там он таскал мешки. На первый взгляд, фирма была порядочной. Физическая работа держала тело в хорошей форме. И все было бы хорошо, если бы не тот случай. Пришлось разгружать вагон, поступивший откуда-то с юга. Два тяжелых грузовика уже готовились принять на себя груз…

…Ружейный приклад знакомо прижался под мышкой. Петр Ильич помнит его, как стал на этот скользкий путь, где кругом одна лишь слизь и отбросы. А он среди этой слизи. Он вынужден в ней торчать. Он пешка, которой играют и которую не жалеют. Но так не может быть вечно.

Фигуры поднялись на крыльцо – русскому человеку дай рукой посмотреть, а то он не будет уверен, пока не пощупает. Незваные гости потрогали навесной замок, спустились с крыльца, отошли к середине двора – луч света дернулся к окну и погас.

Незнакомцы подошли к уличным воротам, запертым изнутри на замок и, ступая на перекладины, перелезли друг за другом на улицу. Ломать входную дверь, как видно, не входило в их планы.

Агент вернулся к кровати, но ложиться передумал. Он взял со стола библию и отправился на кухню. Окна здесь были закрыты на ставни, так что свет не выбивался наружу. Петр Ильич сел у столика, постелил на него чистое полотенце, раскрыл библию и продолжил чтение.

Это все, что осталось ему от отца, погибшего когда-то в карьере. Библия. «Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета». Юбилейное издание, посвященное тысячелетию Крещения Руси. Векшин часто ее в последнее время открывал. И чем больше читал, тем больше изумлялся, находя для себя ответы.

«…Ангел же сказал ему: не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются, ибо он будет велик перед Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей…»

Написано: «Не бойся…»

Он и не боится. Он хочет быть справедливым. Нехорошо, если негодяй по имени Дядя останется на плаву. Шпиц в изумлении качнул головой: за плечами автомобильный техникум, а он горе мыкает.

Однако попасть в престижный дом так и не удалось. Команда Матроса быстро спустила с рук добытые преступным путем вещи. В команде стали мелькать еще несколько человек. Появятся и быстро исчезают, так что Вовочка даже не мог с ними толком сойтись. Кто такие, где их найти?

Парни в знакомые не набивались – взгляды у всех тяжелые, морды кирпича просят. В карманах у них, как видно, не рогатки лежат, так что на характер таких не возьмешь.

Речь о деньгах, добытых в квартирах, больше никто не заводил – пропали денежки. Пацаны как-то раз спросили у Матроса о судьбе валюты, но тот отделался общими словами. Истратил, сказал, на «отмазку».

– Как это? – не понял Вагин.

– Абиссинский налог уплатил одному следователю, – ответил Матрос. А кого отмазывал, не сказал.

«Хрена лысого он отмазывал… – зло думал Вовочка. – Вола крутит, зараза…»

Команда беспрестанно рыскала по Новому городу, искала новые объекты. Трудно попасть внутрь, еще труднее остановить выбор на конкретном объекте. Одну квартиру неделю назад хотели обработать, однако та сорвалась в последний момент – вернулись хозяева.

Хорошо, что хоть не успели войти. Страшно подумать, пришлось бы грех на душу брать. Вовочка содрогнулся. Его трясло от одной только мысли, что когда-нибудь вдруг придется это сделать.

Матрос ходил вокруг красного кирпичного дома, облизываясь, словно кот.

– Они там думают, что закрылись, – бормотал он, задирая кверху голову. – Придется вечерком сбегать

– Серьезно, что ли? – не верил Жеребец. Но тот словно не слышал.

– Ото всех, думают, затворились…

Подельники заранее ликовали. Грустил лишь Коньков. У него недавно вернулись с юга родители и выбросили отпрыска из квартиры. Вернее, он сам ушел, когда его стали воспитывать – с подачи протопленных соседей, естественно. Такие дела не прощают даже министрам. Гена теперь ночевал по очереди то у Вовочки, то у Вагина. Один раз ночевал у Матроса. А в основном у Вовочки.

– Кочан с матерью инструктаж провел, и та обмякла, – хвалился он Матросу. – Она и раньше-то не больно выступала.

С наступлением сумерек бригада вольных альпинистов образовалась в кустах – как раз напротив того дома. В некоторых окнах уже горел свет. Через полчаса свет зажегся почти во всех квартирах, исключая лишь некоторые.

– Ничего не видно – то ли заперто, то ли открыто, – сопел Вовочка, затягиваясь сигаретой.

На этот раз Матрос к делу отнесся со всей серьезностью. Припас слесарный инструмент, фонарик аккумуляторный. И даже робу рабочую где-то добыл.

Шайка выбралась из кустов, подошла к подвальной двери у торцевой части дома. Стена здесь глухая, без окон. Окна квартир находятся за углом.

Матрос присел и стал ковыряться в винтовом замке. Перебрал чуть не все ключи, пока один не подошел. Ввернул его до конца – и замок распался на две половинки.

Вагин остался на углу. Жеребец и Вовочка полезли в подвал следом за Матросом, хотя могли и не ходить.

Лучше было бы не ходить: на первом же повороте Кочан врезался темечком в арматуру.

– А-а! В рот ты вые… – воскликнул он, щупая голову. – Шкуру содрал себе!..

– Заткнись, Кочан! – обернулся Матрос. Его не интересовала чужая голова.

Они приблизились к задвижке и остановились.