Алекс Суханов - Рассказы эмигранта. Сидней-2015

Поначалу моя карьера складывалась неплохо – моей работой был доволен Петров, а значит и другие начальники. Однажды в качестве поощрения меня даже включили в список группы Автоэкспорта для поездки в Финляндию на автобусе сроком на 2 недели и начали оформление выездных дел.

Но радость моя была недолгой. Неожиданно меня вызвал начальник ОК Савкин – обычно картинно выжливый и с виду мягкий человек, но тут он вдруг, став серьёзным и неприветливым, объявил сразу, что в Финляндию я не поеду и более того, мне надо увольняться из Автоэкспорта по собственному желанию. С трудом переведя дух и уняв волнение, я просил его: « Почему? Что я сделал?» На это он ничего не ответил, только многозначительно показал глазами на потолок и проводил меня до двери. Я вышел совершенно разбитый и испуганный.

К кому обратиться за объяснениями и поддержкой? Петров уже был в больнице в тяжёлогм состоянии. Ребята из отдела рекламы, с которыми я работал по демзалу, объяснили, что взгляд Савкина на потолок означал КГБ и мои дела очень плохи. Зам. председателя Дарчиев, у которого тоже были проблемы, посоветовал написать письмо самому Председателю КГБ Ю. Андропову и всё изложить. Что я в отчаянии и сделал.

Довольно быстро со мной встретился сотрудник КГБ по поводу моего письма. Он объяснил мне, что когда я служил в Советской Армии рядом с секретным объектом и мне была оформлена форма секретности, не позволяющая выезжать в капстраны в течении 10 лет, поэтому меня и не пустили в Финляндию. В отношении же соцстран никакого ограничения на выезд нет и КГБ не против моей работы в Автоэкспорте, но в личном плане он посоветовал мне уйти и да ещё и громко хлопнуть дверью.

Вспомнив лицо Савкина, я тут же решил – не дождётесь! Уволить они меня не могут, а по собственному желанию я не уйду. Буду работать как инженер Дунаев, которого они уволили год назад, но вмешался ВЦСПС (профсоюзы) и его оставили в покое, но создали неблагоприятный режим работы.

Я рассказал всем, включая Савкина, об ответе из КГБ и своём намерении работать дальше и помогать строить техцентры в соцстранах, куда я могу ездить. Поначалу я чувствовал какое-то недовольство и отчуждение ближайшего руководства, но потом всё стало на свои места, так как я был единственным специалистом по строительству.

***

Прошло несколько лет. Были построены и пущены в эксплуатацию АТЦ Автоэкспорта в Софии, Варшаве, Праге, Будапеште, Улан-Баторе и Гаване.

В стране Генсек ЦК КПСС М.С.Горбачёв объявил о перестройке и гласности и я, как и многие люди, сначала поверил, что наше время пришло – время перемен, инициативы и улучшения жизни простых людей.

На этой волне перемен я и подал заявление о приёме в ряды новой КПСС. Меня поставили в очередь, так как Автоэкспорту по разнарядке ЦК ежегодно выделяли только одно – два места в партию.

По указанию, видимо, сверху, ранее недоступные и неподотчётные руководители стали приближать себя к народу, как могли, занимались самокритикой и заигрывали с подчинёнными. Они все обещали много свободы и равноправия, и руководители Автоэкспорта не были исключением.

После трёх лет активной общественной работы в профкоме я, наконец, получил заветный партбилет члена КПСС, а также закончился десятилетний карантин по секретности. Теперь у меня не было никаких препятствий в карьере загранработника. Записавшись на приём к председателю Автоэкспорта Н. М. Дмитриеву, в назначенное время я впервые после смерти Петрова вошёл в когда-то его кабинет и удивился переменам. Нынешний хозяин кабинета Дмитриев сделал много перестановок и изменений, но главное, исчезла знаменитая табличка «Думай!», что вызвало у меня усмешку. Дмитриев оторвался от чтения моего личного дела и заметил моё весёлое настроение.

Он совсем не интересовался вопросами строительства, после того, как отказался от готового демзала на Варшавке, мотивируя его отдалённостью от основного здания Автоэкспорта на Волхонке и у меня не было с ним никаких деловых контактов, как когда-то с Петровым. Пришлось подробно рассказать ему, чем я занимаюсь в настоящее время. Он слушал это без особого интереса и ждал, видимо, основного вопроса, с чем я к нему пришёл: «Как Автоэкспорт планирует использовать мой опыт работы заграницей и включён ли я в план замены загранработников?». Он ответил не сразу, а стал читать, видимо, справку ОК, подготовленную Лидией Никитичной. Наконец, он оторвался от бумаги и сказал: -Мы можем предложить вам должность гл. инженера на АТЦ в Улан-Баторе. «Курица – не птица, Монголия- не заграница» – сразу возникла в голове эта пословица, но я сдержался и только усмехнулся.

– Я не знаю монгольского языка, у меня – английский и чешский – ответил я. На что он мгновенно среагировал – К сожалению, в этих странах у нас всё расписано на много лет вперёд.

Откровенно говоря, я не ожидал от этой встречи ничего хорошего, зная Дмитриева по партсобраниям, где он выглядел как руководитель – неуверенно, неубедительно, а порой и смешно в попытке продвигать идеи перестройки и гласности.

***

А тут ещё одна большая неприятность возникла у Автоэкспорта с соседом через дорогу – Музеем изобразительных исскуств им. Пушкина. Его активный директор Антонова решила расширить выставочную площадь музея за счёт особняка, занятого Автоэкспортом. Она нашла выход на Горбачёва и тот дал указание Мосгорисполкому переселить Автоэкспорт в другое помещение. Дмитриев без возражений поручил своему заму Щербакову заняться этим вопросом. А Щербаков привлёк меня к оценке предлагаемых помещений.

Надо сказать, что предложений было немного и все они, конечно, были неприемлемы для Автоэкспорта. В Моссовете надавили на Дмитриева и он согласился на старый жилой дом-коммуналку на Волхонке, из которого уже выселяли жильцов. Дом обещали отремонтировать.

В Автоэкспорте ходили слухи, что Дмитриев оформляется Торгпредом в Бельгию, поэтому так легко сдаёт позиции в делах объединения.

Как гром среди ясного неба, перестройка ударила и по всему Минвнешторгу СССР. Новый Председатель Совмина Н. И. Рыжков (бывший директор УРАЛМАША) в качестве первого шага ликвидировал государственную монополию на внешную торговлю, действовавшую со времён В.И.Ленина и разрешил предприятия напрямую выходить на мировые рынки. У Миншнеторга отняли самую главную функцию – экспорт советской продукции, оставив импорт и то на неопределённое время.

Многие работники Минвнешторга от этого испытали шок и неопределённость. Как-то в разговоре с начальником УКСа Л. Н. Охрицем, я тоже посетовал на своё положение в Автоэкспорте. Неожиданно, он предложил мне поехать в Бомбей в качестве инженера УКСа на 3 года, чтобы возглавить строительство отделение Торгпредства СССР в Индии. Я сразу согласился. Через несколько дней в Автоэкспорт пришло письмо, Дмитриев не стал возражать и ОК приступил к оформлению моего выездного дела. Наступило какое-то облегчение и появилась надежда.