Владимир Вольфсон - Настоящее

И художник Саврасов тут как тут — таращится из окошка:

— Глядь! Грачи прилетели.

— Это ты глядь, — говорю я, отряхиваясь, — внимательнее. Нет тут твоих грачей, братан.

Любая правая идеология на самом деле порочна не только потому, что порочна любая идеология как нарушение отношений субъекта и объекта (первому положено принимать последний, а не стараться обратить его в принадлежность, его «иметь»). Правая идеология порочна еще всегда потому, что она не только желает манипулировать объектом, но и вменяет ему вину — он пошел не тем путем; и совсем плохая новость для объекта — правые на голубом глазу сообщают ему, что они его вернут в то состояние, в каком тот обязан быть. В состояние Исхода. В ту точку, о которой они имеют смутное, но чувственное видение.

Русские, уютно, по-маниловски возомнившие себя и окружающих русских «русскими» в терминах февраля 1917 года, израильские евреи, считающие себя евреями в терминах до разрушения Второго Храма, Гитлер, объявивший немцев германцами времен Нибелунгов, Муссолини, который, по крайней мере, имел и очень осязаемые, и на уровне genius locii соблазны солгать римским итальянцам, что они римские квириты, — все перечисленные лжецы суть источники заразы, скажу я вам терминами П. Н. Мамонова. В терминах же психогенезиса фантазии — это, должно быть, истерика и нарциссизм, нарциссизм и истерика, интуитивно интерпретируя Лакана, думаю я — и вряд ли ошибаюсь. Но не о генезисе речь. А о заразе. И, сравнивая эту заразу с левой идеологией, к которой, естественно, Консервативная партия относится тоже отрицательно, я бы даже сказал, что левые не так страшны, как правые, потому что мстить реальности за то, что она не такая, какой грезится, это не так некрофильно и капрофагно, как мстить ей за то, что она не такая, какой когда-то была или могла бы когда-то в прошлом быть, но избрала другой путь.

Фокус в том, что Консервативная партия, отрицающая идеологию в принципе и взывающая лишь к тому, чтобы поддерживать живое, а хоронить мертвое, и бить по рукам тем, кто хочет подчинить живое своему неспокойному эросу, очень быстро приведет общество к гармонии, имеющей пластический и художественный вид радикально более древний, чем в своих пуберантных фантазиях намечают правые.

Но я не имею фантазий на этот счет. Я приму этот мир таким, как он будет. Выбор пути в будущее определяется не целью, о которой мы не можем иметь представления и которую нельзя подменять миражами, а заданным направлением и простыми правилами ориентации.

В итоге мы придем не к «России, которую мы потеряли». Мы придем в мир, о котором мы всегда знали, но успели забыть.

Четырнадцать лет назад в шестом часу вечера, когда зелень становилась малиновой, в Луангпрабанге, в Лаосе, с высокого холма триумфально озирая коричневый Меконг, я вдруг заметил, как с десяток лодок по сигналу пустились наперегонки. Это была регата. А команды гребцов состояли из монахов в оранжевых тогах. И это снесло мою голову, крошка.

Это могло быть только здесь и сейчас.

Еще я помню вечер на Тогеанах, я остался один на веранде бунгало и пил самогон из полиэтиленовых пакетиков, которые на остров Кадидири из Вакая завезли специально по моему заказу, и шипел прибой — была полная луна. И не было никакой регаты. И тоже был момент, когда я понял: этому не повториться.

А однажды, когда мне было тринадцать лет, я нашел свои фотографии, на которых мне шесть или семь, посмотрел на них — и расплакался.

Вы же, признайтесь, всегда знаете о реальности то, что она не полностью настоящая. То ли потому, что копия по большей части достоверна, то ли по другой причине вы и не протестуете: ну да, не настоящая, но, говоря по совести, так ли ей это мешает? Еще один бразильский дон Педро, мало ли их? Живем же как-то с этим.

Так или иначе, реальность, не будучи настоящим, развивается по предписанному сценарию, и это давно не секрет. Автор, понятно, стоит за полупрозрачной пленкой, прикрывающей дверной проем, — не хочет, чтобы к нему в комнату залетала пыль от нашего бесконечного бедлама, который он же нам и выдумал — устроил нам ремонт, краев не видать.

И вот тут, внимание, выясняется, что это — не вся еще правда о реальности. Есть в реальности еще кое-что, о чем вы хотели бы спросить Вольфсона. И я вам скажу. Помимо написанной, имеющей сценарное прошлое и будущее, имеется ни фига не написанная, абсолютная ан зих, реальность, то есть — настоящее. И это — реальность подлинная. Шутки в сторону.

Настоящее! Не фиксация прибыли при смене прошлого на будущее, а настоящее! Произнесите. Бродский там что-то писал о специфике звучания «грядущего», но настоящее звучит слаще всякой халвы Шираза.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.