Георгий Ланской - На расстоянии звездопада

Тем не менее, его замечание было обидным. Ульяна не питала особых иллюзий в отношении собственных талантов и прекрасно знала: ее зыбкая карьера держится разве что на пышном бюсте и аппетитной попке, предметах вожделения тысяч мужчин, которым не нравятся тощие дылды-модели. Но если она сама хоть на сантиметр вылезет из категории «пышных форм», ее переведут в толстухи, а толстухи на экране никому не нужны. Злые камеры и так добавляют лишние десять кило.

«Приеду на Мальдивы, буду неделю есть одни фрукты, – мрачно пообещала она себе. – Ну, может еще какие-нибудь йогурты. Вернусь стройной, как кипарис, запишусь на танцы, стану ходить на каток и всем утру нос».

Ничего из вышеперечисленного она, разумеется, делать не собиралась, но думать так было приятно.

Из-за размолвки прямо перед отъездом, прощание получилось скомканным. Сашка уехал на съемки, торопливо чмокнув ее в щеку, когда Ульяна еще валялась в постели, а она безразлично подумала, что вчерашний секс так и не стал пластырем, стянувшим рану ссоры, и, вероятно, скоро им надо будет серьезно поговорить, а, может, даже расстаться. А потом, она выбросила неприятные мысли из головы и стала весело скидывать в чемодан приготовленные накануне вещи. Собираясь, Ульяна подумала, что в этом есть даже какой-то налет романтики. Героиня бежит из осажденного замка, а принц на белом коне должен будет найти мятежную Златовласку и вернуть в родной дом, осыпать лепестками роз и победить дракона.

…Встреча была коротка. В ночь ее поезд увез…

Приободренная мечтами Ульяна доехала до Шереметьева, и, недолго просидев в вип-зале, прошла в самолет.

Пару дней она не делала ничего. Валялась на пляже, ела, пила, потом снова валялась, старательно мазалась кремом, чтобы не обгореть сразу. Ее нежная кожа в россыпи коричневых веснушек сгорала быстро. Ульяна почти не выходила из тени большого зонта над шезлонгом и все равно почувствовала, как покалывает кожу на плечах. К вечеру второго дня она покраснела, словно у варенного рака, но уйти с пляжа было лень, да и некуда особенно. Разве что отправиться на морскую экскурсию, но там тоже предстояло пробыть под открытым палящим солнцем. Да и не хотелось, если честно. И без того перелет был утомительным. Сперва международный рейс с назойливыми соплеменниками, сующими в нос свои фотоаппараты, потом внутренние авиалинии, с болтанкой и тряской. В аэропорту отбирали все спиртное, даже купленное в дьюти-фри, невзирая на вип-степень, бесцеремонно, не расшаркиваясь и почти грубо. Открывали бутылочки с холодным чаем и подозрительно принюхивались, а потом часть бутылок летела в урну.

– Трезвость – норма жизни, – тяжело вздыхал оставшийся безымянным пассажир, который всю дорогу настойчиво строил Ульяне глазки.

Она промолчала и, дождавшись своей очереди, торопливо прошла на паспортный контроль, получила шлепок печатью и почти бегом бросилась прочь. Скорее, скорее, подальше, к солнцу, морю, только бы багаж не задержали! Не хватало еще любопытных взглядов и расспросов: где она будет отдыхать и нельзя ли присоединиться.

Ульяна почувствовала, что отупляющее безделье благотворно действует на ее истерзанные нервы. Крохотный атолл Мииму, на котором располагался ее отель, можно было обойти за полчаса вокруг. Отдыхающих было мало, и, к счастью для Ульяны, рядом не было ни одного соотечественника, готового изводить ее повышенным вниманием. Отель вообще был наполовину пустым, без назойливой и никому не нужной анимации. Заселившиеся парочки вели себя тихо и на уединенность Ульяны особо не посягали. А она и не стремилась ни с кем познакомиться: отдыхала, купалась, бродила по мелководью, разгоняя мелкую рыбешку.

Ей было хорошо. Единственной неприятностью, обнаруженной сразу после прилета, оказалось то, что купальник, на покупку которого в Москве она потратила целый час, а потом примеряла дома, почему-то оказался мал и неприятно сжимал грудь. Пришлось наспех покупать новый: аляповатый и дешевый тут, в лавчонке у отеля. А заполошные покупки никогда не доставляли Ульяне удовольствия. Она бы, возможно, походила еще, но невыносимо хотелось искупаться, да и дешевая синтетическая тряпка облепила тело, как вторая кожа.

«Потом куплю новый», – подумала Ульяна.

Из Москвы летели звонки и смс. Обычная текучка. Ничего интересного. Помреж сообщил, что на канале очередные перестановки, но их программы это не касается. Вадик, оставленный бдить, отписался, что за последние три дня неожиданных разоблачений не было. А примерно на пятый день позвонил недовольный Сашка и сообщил, что его выгнали с проекта, и завтра он вылетает к ней. Заскучавшая Ульяна даже обрадовалась, прокрутила в голове план романтического воссоединения и легла спать пораньше, нарисовав в воображении волшебную сказку, совершенно не подходящую прагматичному Сашке. Скорее всего, ее усилия пошли бы прахом. Сашка был не в духе и ей, по всей вероятности, придется вновь служить громоотводом. Но она так соскучилась, что решила ничего не отменять.

«Потерплю, – решительно подумала Ульяна. – Или он потерпит. Всего-то один день!»

За окном волны лизали песок, а ветер шелестел пальмовыми листьями. Звезды, далекие и совсем другие, были так близко, что, казалось, их можно достать рукой. Она заснула совершенно счастливой, думая о завтрашнем дне, как о грядущем празднике, разметавшись на громадной кровати.

Завтра. Спокойное, наполненное сытым благополучием и осознанием, что так будет всегда. День, когда можно не беспокоиться ни о чем.

Назавтра все и случилось.

– Ты представляешь, они меня слили, – бушевал Сашка, стаскивая с себя пропотевшую рубашку и штаны. Штаны, белые, зауженные, слезать не хотели, отчего ему приходилось скакать по бунгало бодрым козлиным галопом.

Еще вчера она посоветовала бы ему присесть на кровать и стащить облепившие брюки спокойно, но сегодня было не до того. Она почти не слушала рассказов об его злоключениях, зябко ежилась и обнимала плечи руками, словно находилась на полюсе льда, а не в тропиках.

Ей было холодно от страха, а еще от смутного осознания, что сейчас она поделится ужасом с Сашкой, а он не захочет взять ни кусочка ее страданий, и значит, мучиться придется в одиночку.

– Вообще, это было не шоу, а фарс, – заявил Сашка. – По-моему, все заранее было подстроено. Если бы судили по честному, а не по симпатиям, я точно бы в финал вышел, а то и победил. Но, ты же знаешь, как все устроено…

Стащив штаны, Сашка подозрительно их осмотрел, а потом сморщился и швырнул в угол.

– Господи, ну и жарища… Я мокрый весь. Тут душ хоть нормальный или, может, сразу пойти искупаться?..

Ульяна не ответила. Стащив с себя трусы, Сашка, в чем мать родила, направился в душ, предусмотрительно не закрыв за собой дверь. Судя по всему, ему хотелось поделиться новостями не меньше чем ей.