Георгий Ланской - На расстоянии звездопада

Пример главной певицы всея Руси Ульяну не очень убедил. У той голос был, а у Ульяны что? Мяукала еле-еле, сознавая собственную бездарность. Да и имечко было дикое по тем временам: Ульяна Некрасова. Жуть. Раскрутись их группа, наверняка пришлось бы брать звучный псевдоним, что-нибудь вроде Бо Дерек. Скромненько и со вкусом.

Вадик, правда, когда она озвучила ему эту идею, долго хохотал и предлагал другие варианты: Белокурая Жози, Эсмеральда Глютц или Инна Шницкер. Его почему-то тянуло к более экзотическим именам. Но к тому времени, когда псевдоним был утвержден на их крохотной кухоньке, группа сдохла, и Ульяна вновь отправилась в свободное плавание, успев завязать кое-какие полезные контакты.

Полезные контакты аукнулись через пару лет, когда Ульяну внезапно пригласили пройти кастинг на роль телеведущей. Новый продвинутый телеканал искал раскрепощенную девушку, готовую учить страну премудростям Камасутры, проверять влюбленных на верность и возвращать уверенность в себе потерявшим надежду женщинам. Послушавшись Вадика, Ульяна явилась на кастинг, выкрасив волосы в пламенно-рыжий, надела платье с глубоким вырезом и туфли на десятисантиметровой шпильке, невероятно натиравших ноги, и почти не удивилась, когда ее утвердили. Должно же было милосердное провидение хоть как-то вознаградить ее за мучения?

Все действительно стало хорошо.

Она проработала на телеканале несколько лет, явившись перед зрителями в образе раскованной и томной женщины-вамп. Когда программа стала терять рейтинги, Ульяна сменила канал, программу. Она участвовала в разных проектах, снялась в малобюджетном фильме, который даже имел небольшой успех в прокате, вела концерты и корпоративы. За двадцать лет Ульяна ни разу не приехала в родной уральский городок, с которым были связаны далеко не самые теплые чувства. И будь ее воля, не вернулась бы сюда никогда.

Когда Ульяна ввалилась в квартиру, Сашка еще спал, что было неудивительно. Он никогда не вставал раньше полудня, а если дать волю, мог проваляться часов до четырех, если не было никаких срочных дел, вроде концертов или съемок. Судя по тому, что он не пошевелился, даже когда она грохнула чемоданом о пол, накануне он где-то неплохо погулял.

Ульяна вздохнула.

Вообще, она надеялась, что он ее встретит, и даже позвонила ему перед отлетом. Из родного Юдино на поезде пришлось тащиться аж двенадцать часов до самого Челябинска, так как поблизости не было ни одного крупного города с аэропортом. По пути она несколько раз звонила, мурлыкала в трубку, пока Уральские горы не отсекли спутник, и все намекала, что была бы рада, так рада, если бы в Шереметьево ее встречали с букетиком роз. Можно, конечно, и без букетика, достаточно поцелуя в шейку при всем честном народе. Вася, конечно, не упустил бы возможности заснять момент трогательной встречи влюбленных, а потом этот момент можно будет вставить в передачу. А еще она могла бы сесть в Сашкину машину, положить ему голову на плечо и пожаловаться на ужасную поездку.

Сашка намеков не понял, или сделал вид. Была у него такая очаровательная привычка, делать вид. Он вообще этим частенько занимался: делал вид, что востребован, делал вид, что богат, делал вид, что талантлив. Ульяна его не разубеждала – зачем? Критики он никакой не выносил, надувался, становился в позу и начинал орать, как истеричная баба. Потом, правда, ластился, как кот, шикарно вставал на колени, целовал руки, или смешил ее до колик.

– На черта тебе такое счастье? – недоумевал Вадик, пропуская между длинных пальцев ее волосы, прежде чем отрезать лишнее. – Он же маменькин сынок, истеричка. И потом, он же моложе тебя на шесть лет!

– На три года, – возмущенно поправила Ульяна.

– На шесть! – безжалостно парировал Вадик. – И вот это тощезадое чмо ты пригрела на своей роскошной груди? Уля, он давно сбитый летчик, какого хрена ты таскаешь его на поводке?

– А если это любовь? – прищурилась Ульяна, произнося эту фразу голосом легендарной актрисы. С Вадиком они частенько цитировали любимые фильмы, вот и сейчас он по первому сигналу бросил нужную реплику:

– Кака любов? – сварливо произнес он писклявым дискантом.

– Така – любов! – веско ответила Ульяна, а потом добавила уже менее уверенно: – Ну, может, не любовь, но я, честное слово, к нему так привыкла. Мне с ним хорошо, спокойно и главное – я ничего ему не должна.

– М-м-м, – промычал Вадик, щелкая ножницами. – Элементарная привычка! Только, цыпа, я все равно тебя не понимаю. Вокруг тебя такие мужики ходят, слюну пускают, а ты вцепилась в этот… не знаю, как назвать… Орден женской доблести. А он тобой пользуется.

– По-моему, ты просто завидуешь, что такая ягодка не тебе досталась, – возразила она. Вместо ответа Вадик сдернул ее с кресла, усадил к мойке, в сердцах выдавив больше шампуня, чем требуется. Блаженно вытянув ноги, Ульяна расслаблялась, чувствуя его пальцы в своих волосах, но в душе шевелилось смутное беспокойство.

Вадик, вообще-то был прав. Вне обычной жизни Сашку называли Икаром, и был он певцом «из перспективных и восходящих». Точнее, таковым он считался лет десять назад, когда прогремел на всю страну с хитами «Неспящая Москва» и «Мой сын». Раскручивать смазливого певца Икара начинал один из самых крутых продюсеров России, ныне покойный Люксенштейн, но потом что-то не заладилось. Рассказывать об этом Сашка не любил. В итоге все закончилось плохо. Икара подстрелили на подлете, когда он уже заработал несколько музыкальных премий, вычеркнули из всех медийных ротаций и перестали приглашать на концерты. Теперь певец Икар порхал на остатках былой славы, выступал в ночных клубах со старыми хитами и злился на весь белый свет. Сейчас был именно такой период. Об Ульяне делали фильм, где он должен был мелькнуть лишь в эпизоде, и это его раздражало. Скорее всего, именно потому встречать любимую в аэропорт он и не поехал.

Пристроив чемодан в прихожей, Ульяна сбросила туфли, прошла в гостиную, на ходу стаскивая с себя кофточку, споткнувшись по пути о Сашкины джинсы. Тот, видимо, так устал накануне, что сил повесить брюки в гардероб не хватило. Ульяна подняла джинсы, пристроила их в кресло и, заглянув в спальню, убедилась: спит, голубчик.

Казалось, что все тело пропахло тяжелым запахом вагона. Она даже в самолете принюхивалась, без конца прыскала на шею духами, но избавиться от ощущения грязной кожи так и не смогла. В душ скорее… А потом кофе. Или поесть заодно? В самолете кормили какой-то отравой, не учитывая даже, что она летит в бизнес-классе. Что это еще за сервис, если летишь в бизнес-классе, а кормят так же, как простых смертных? Да еще стюардесса попалась хамоватая. Ульяна еще подумала: надо запомнить имя и наябедничать, но сейчас голова гудела как трансформатор.