Даниил Кучер - Ход черных

Я до сих пор не сумел понять ее спокойствия. Она не была психопаткой, но я не видел страха в ее глазах. А она – в моих. Мы оба были лишены своего главного преимущества, были безоружны друг перед другом.

– … А откуда тогда? В чем корень зла? В страхе?

– Во лжи. Страх испытывают все люди без исключения. Но не все позволяют ему овладеть собой. А ложь – это главное свидетельство победы страха над тобой. Если боишься, но говоришь правду – значит, ты уже почти выбрался из его плена. Боишься и врешь – проиграл.

– По-твоему, если человек всегда говорит правду, то он – супергерой? Но таких, также как и супергероев – не существует.

– Он намного круче. Если человек все время говорит правду – он постиг Мир. Как ты и сказал, таким по земле ходить не нужно, у них места поинтереснее есть. Но Зло, которое ты упомянул, именно в этом. Ведь Зло неискоренимо. Оно не для того, чтобы его искоренили, создавалось. Оно касается тебя постоянно. И только от тебя зависит – останется на тебе след, или нет…

На несколько секунд Мастер словно забыл о собеседнике и, затянувшись невероятно крепким дымом, отпил еще один кусочек сладкой пустоты. Его глаза будто впитали в себя и то, и другое – в них кинолентой промелькнуло бездонно-черное ночное небо, и латунная луна, и облака, смешавшие в себе и небо и луну. Он медленно поднял взгляд, и собеседник понял, что в глубине глазниц Мастера всего лишь отразилась его пряжка. Пришлось долго ждать, прежде чем облака покинули его легкие со словами:

– Ложь – и есть этот самый след…

Лампа на столе у секретарши дрогнула. Раздалось мелодичное «дзинь» колокольчика на входной двери. Шарканье вытираемых о темно-зеленый половичок ног. Владимир Александрович говорил, что половичок должен быть обязательно темно-зеленым.

«…Клиент попадает под терапию с момента, когда делает шаг через порог нашей клиники. Всё, начиная от направления его взгляда, до течения его мыслей становится нашей ответственностью. Вот – ручка входной двери. Клиент посмотрит на нее. Потом коснется рукой. Если она будет обыкновенной, дешевой – он подумает: «Ну вот, тут все так же, как везде. Чуда не случится…». Если она будет массивной и золоченной – решит, что мы пытаемся выглядеть лучше, чем есть. Наши клиенты, как правило, хорошо разбираются в способах производить впечатление. Поэтому – ручка деревянная. Как и дверь. Массив, но без финтифлюшек. Тяжесть, легко и бесшумно поворачивающаяся на петлях. Петель не видно. И он ощущает, что попал в место, где умеют легко управляться с тяжелым. Это то, что ему нужно. У него груз на душе. Он не знает, как его нести. А тут – раз, и все. Легкость. Поэтому – климат-контроллер с анализом содержания кислорода и ионизаторы. Он заходит, делает вдох. И дышать становится легче. На улице – гарь, злость, горечь. А здесь – свежий воздух, и стена с живыми фотообоями… Лазурь, океан, тенистая зелень. Но не слишком – только одна стена. Это не турагентство. Взгляд скользнет по ней, и остановится на стойке администратора в дальней части комнаты. Тут его охватит неловкость. Такие люди, как наши клиенты, привыкли управлять ситуацией, и не любят тех моментов, когда не знают, что нужно делать. Они привыкли решать все с наскока. А тут – вошел, и нужно идти еще. Но нам необходимо деликатно поставить их в ведомое положение. И вот – половичок. Темно-зеленый. Лежит так, что обойти или перешагнуть неудобно, а не вытереть ноги – значит показать невежливость. И клиент с облегчением – ведь теперь понятно, что нужно делать – символичными движениями вытирает и без того чистые ноги. А заодно он получает удобную возможность привыкнуть к комнате, сориентироваться, подобрать выражения. И только после этого, не ранее, вы, Наталья, поднимаете на него глаза, улыбаетесь и говорите…».

– Добрый вечер, Джонатан! Мы вас ждем. Позвольте, я вас провожу.

Было довольно поздно. Врач и пациент сидели друг напротив друга. Массивные удобные кресла. Одинаковые. Клиент не должен иметь лишних поводов для противопоставления себя своему врачу. Владимир Александрович использовал только этот термин. «Врач». Ни каких «психологов» или «психиатров». Первые ассоциируются с некомпетентными шарлатанами (и не зря), вторые – заставляют пациента чувствовать себя сумасшедшим. «Доктор» – вызывает образ Пилюлькина, и пахнет белым халатом. Только «Врач».

Владимир Александрович не брал авансов. И ни какой почасовой оплаты. «Оставьте это программистам „1С“ и проституткам» – смеялся он в аккуратную седую бороду. Только результат. Причем он ни когда не говорил с клиентами о деньгах. Для этого существовала Наталья. Он говорил с пациентами только о них. Он был лучшим, и знал это. Так же, как и они.

Джон рассказывал, Врач слушал. В это время с Врачом что-то происходило, но Джонатан не замечал этого. Не заметил, как они успели перейти на «ты». Не заметил, как в руках у собеседника появилась сигарета в мундштуке, и как его, Джона, монолог начал иссякать, превращаясь в неспешную беседу с опытным, чем-то похожим на отца человеком.

– Неудобно, конечно, что память возвращается еле-еле. Кусками… Но самое страшное – то, что я до сих пор Ее люблю! До сих пор в смятении! В жизни, блин, со мной такого не было, и быть не могло, но я ничего не могу с этим поделать. Чтобы я, да в петлю полез!? Да еще и из-за бабы! Воспоминания смешались в какую-то дикую кашу, до сих пор не могу четко вспомнить того, как вообще оказался в том месте. Кажется, ехал с каким-то очень странным дальнобойщиком и, по видимому, заснул в кабине. Видел жесткий кошмар, хотя почему-то знаю, что обычно сплю без сновидений. Зашел в это чертово кафе перекусить, и тут Она. Я как только ее увидел, сразу понял, что мне конец. Притом, я уверен, у меня в жизни с женщинами проблем не было совсем. Это даже описать не получается. Я пробовал всю дорогу – не выходит. Видел я телок с телом покруче, но не то, понимаешь? Это как хорошую порнуху смотришь – там красиво все, разврат, и вообще… А пытаешься сам такое замутить – и получается домашнее рыгалово без вкуса и запаха. И вроде все то же, и девки красивые, и сам спортсмен, а все равно не то…