Даниил Кучер - Ход черных

По моим расчетам, Джон должен был скончаться с минуты на минуту. Регина сегодня была особенно хороша. Я даже через полуторную кладку кирпича мог видеть, как изгибаются уголки ее губ. Как она медленно, словно палач на пытке, сплетает свои пальцы, перед тем, как слегка коснуться их ртом. А уж когда она решит закурить… И немного, совсем чуть-чуть, потянуть шею вверх, выпуская дым… Сегодня у нее был сезон охоты, и у меня тоже. Но иногда и охотник попадает в ловушку. Что-то шло не так. Сигарета не зажигалась…

Чиркнув в четвертый раз, зажигалка выдала крошечный язычок пламени. Но стоило белому кончику чуть затлеть – на него упала жирная водяная капля. Не потушив сигарету до конца, но заставив меня чертыхнуться и яростно вдохнуть, пытаясь спасти положение. Упала еще одна капля. Это был крайне дурной знак… Скомкав сигарету в руке, я, естественно, обжег ладонь. Большой брат смотрит за тобой…

– Выходи, скотина! Я знаю, что ты здесь!

Он появился из-за угла, и на его омерзительно слащавом лице сияла улыбка. Уложенные и блестящие от лака волосы. Постоянно что-то пережевывающие челюсти. Огромная, размера не менее 10XL фиолетовая рубашка, и совсем уж безразмерные брюки с трудом удерживали в себе его массу и мерзость.

– Какая встреча! Наш юный товарищ и коллега! Надежда и гордость коллектива!

Мерзкая улыбка стала еще шире, а меня охватила тревога. Закон Сунь-Тзы: если бой идет по плану – этот план известен противнику…

– Какого черта тебе здесь надо?

– Фу, как не вежливо! Хотя, я оценил шутку. Ты весельчак! Весь в Папулю!

Улыбка продолжала расти, и уже занимала доминирующее положение на его самоуверенной роже.

– Пытаешься меня разозлить?

– Ничуть! Я беспокоился о тебе! Ты не представляешь, какую гадкую, – его губищи причмокнули, – ложь я услышал о тебе недавно. Что ты, – его пухлый палец с лакированным ногтем уставился на меня, – попав под дурное влияние, решил…

Я почувствовал пульсацию в висках. Не понимаю этого мерзавца. Плану конец – это было ясно, но я до сих пор не видел вариантов развязки.

– … и это после всего, что мы для тебя сделали!

Улыбка уже давно превысила ширину его морды и обнажила три ряда зубов разной величины. Я задумался на секунду – не сыграть ли нормальную человеческую реакцию, и не убежать ли в панике, с криками: «А-а-а! Чудовище!», но решил, что две шутки в обмен на одну – это излишняя щедрость, а увеличение дистанции не даст мне особых преимуществ.

– Я в своем праве, и тебе это известно. Ты здесь не за этим, жирный ублюдок. У тебя есть план.

– Это у тебя есть план! Планы! Это же твоя фишка! Вот в этом вся твоя родительская линия! Я имею в вид твою НАСТОЯЩУЮ родню. Ты понял, да? Не тех родителей, которые умерли по твоей вине, а…

Вообще-то, я не планировал стрелять…

– …Ну да черт с ним, с Иисусом и его щеками. Но как же жертвенность? Во имя чего-то, или кого-то? Это ведь идет от души?

– Чтобы принести что-то в жертву, нужно этим обладать, верно? И что такого есть у твоей души, чем она может распоряжаться? Жизнь? Но душа бессмертна. Тело? Но оно от самого рождения уже принадлежит Земле. Так что же?

– В жизни много чего есть, от чего можно отказаться для какой-то цели. Мне ли этого не знать?

– Да, в жизни многое есть. Но есть ли жизнь у тебя? Или может быть, это ты есть у Жизни?

– Почему же тогда это так трудно? Так мучительно? Когда ты раз за разом отказываешься от того, что важно для тебя?

– Тогда ты жертвуешь только собственными иллюзиями о возможности обладания. Это действительно болезненно.

– Это просто игра слов. Я не раз слышал ее правила. Но я точно знаю, что что-то есть еще. Свобода?..

Он даже дал мне время выхватить оружие, прежде чем, смещаясь с линии огня вдоль парковки, закрылся от меня подхваченным на ходу белым «Мерседесом». Предвидя его следующий шаг, я бросился под колеса стоявшего рядом автомобиля. Гордость Бременского автозавода со скрежетом и грохотом пролетела надо мной, слегка срикошетив вверх от моего укрытия. Из своей позиции я видел только стремительно увеличивающиеся ноги Саммаэля, но мне этого было вполне достаточно. Два спусковых крючка щелкнули одновременно.

– Что такое? Не стреляет?

– Ублюдок.

Я не мог видеть сейчас его потерявшей остатки человеческого облика рожи, но все равно знал, что на ней продолжает распускаться фирменная кривая улыбка.

– Ты жалок, Бина. Я думал, что хоть чему-то смог тебя научить.

– Пускать кровавые слюни из простреленной пасти? Пожалуй, мне нужен еще один мастер-класс.

Ступни демона, давно утратив последнее сходство с человеческой анатомией, уже значительно превышали размерами колесо стоящей рядом с Саммаэлем машины. Последняя словно поймала мой взгляд и, смутившись, начала отрываться от земли, подчиняясь нечеловеческой силе. Но это мы уже проходили, а дважды на один и тот же спектакль я не хожу. Стволы моих пистолетов заскользили навстречу друг другу, прицельные планки сцепились в зловещем поцелуе, затворные рамы послушно щелкнули, и я одним движением выбросил два предательских патрона на атлас асфальта парковки. Дважды ударив набойкой каблука по блестящим цилиндрам, я оставил на земле две раздавленные тараканьи тушки. Последнего, конечно, можно было не делать – козявки уже отработали свою часть этого подряда. Но я не люблю откладывать работу на потом.

– Бина, Сокрушитель Букашек! Как это смело и мужественно!

Отвечать было некогда и незачем. Краем глаза я увидел летящий в меня «Фольксваген» – Саммаэль явно тяготел отсутствием души к германскому автопрому. На этот раз я едва успел сообразить, что он задумал. Распрямившись, вытянул вооруженные руки в сторону демона, и выдержал невыносимо долгие полторы секунды, пока брошенный с подкруткой автомобиль не пролетел вокруг меня, описав смертоносную дугу. Вращательный момент был настолько силен, что я был уверен – дернись я хоть на полметра в любую сторону от изначального положения – мою голову непременно размазало бы по блестящей от дождя гладкой поверхности немецкого «Das Auto».