Даниил Кучер - Ход черных

– Что ты есть?…Кровь… Всюду кровь…

– Почему так получилось?..

– Что ты есть?..

– Боже, что же я наделал!

– Что ты есть?..

– НЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!

– Я же не знал!

– Я не верил!

– Ведь все!

– Ведь я не знал, что больше ничего нет!!!…

– Очнись. Ты еще можешь. Двигаться. Твой обидчик уже не причинит тебе вреда, во всяком случае, физически. Потеря крови существенная, но выслушать меня ты способен.

Джон не видел меня. Ничем. Ни глазами, ни этим странным чувством, которым он только что оценил свою суть. Он чувствовал мой запах. Похоже – одеколон и порох. Он знал запах пороха…

очень хорошо…

кровь, всюду кровь…

– Очнись! – я ударил его по лицу – Еще успеешь настрадаться. У тебя тут очень много времени впереди. У тебя тут ВСЕ время для страданий. Очнись.

Теперь он мог рассмотреть меня. Я был одет в черное. Отглаженная рубашка, брюки со стрелками, пистолеты в руках. Лицо – совсем юное – уже не мальчик, еще не «молодой человек». Но это отметилось позже. Он увидел мои глаза. Выражение на юношеском лице. Такой взгляд бывает у патологоанатома во время вскрытия бомжа. С таким лицом пятнадцатилетняя проститутка говорит отцу, что у нее были клиенты похожие на него. Таким голосом говорят «следующий» вводя штамм вируса подопытному. Именно теперь Джону стало страшно по-настоящему.

– А-а-а-а… уйди… я не хотел, я не знал… я виноват… я…

– Заткнись. И встань. Ты можешь, это просто трудно. Я покажу тебе кое-что. И расскажу про место, куда ты попал. Хотя, думаю, ты и сам понимаешь…

Мы стояли на крыше. Город расстилался под нами обожженными морщинами улиц. Город с бесстыдной гордостью раздвинул облака дыма, открывая свое сокровенное нутро.

– Хочешь знать, почему Ад стал таким? Его таким сделали люди.

– Они ведь сами друг друга мучают!

– ДА. Им так становится легче. Физическая боль заглушает боль горящей души. Случалось в приступе отчаяния колотить руками или головой о стену? Метаться и рвать на себе волосы? Рыдания – спазм мышц – действует так же. Физиологическая реакция на непонятные телу импульсы мозга. Организму не под силу устранить причину страданий, вот он и переводит их в понятную себе форму. Чисто человеческий подход.

– Огонь души?

– Да. Но это сложно объяснить словами. Это пытались сделать тысячи писателей и священников, но никто пока не преуспел. Суть, как ни странно, вот в чем. В понятии Вечности. Человеческий разум – существо смертное, а потому трусливое, никогда не примет существование чего-то превосходящего его. Разум отрицает вечность, стремится загнать ее в рамки. Вспомни, как в детстве впервые узнал, что ты – лишь песчинка в бесконечно большой Вселенной. Это ощущение пустоты внутри и жалости к самому себе. Ты постиг, и сразу же заставил себя не думать об этом, повинуясь страху. Ведь тогда все то, что ты делаешь, что ты значишь в своих и чужих глазах, все, чем ты привык жить, все это имеет не больше значения, чем один день из жизни муравья в лесу. Твое самомнение противится этому, и ты идешь на поводу у своей спеси. Прячешься от вечности. Жалкое человеческое сознание заставляет тебя поверить в то, что оно важнее души. А душа существо скромное – она не будет бить посуду и устраивать сцен, она умеет терпеть и молча плакать в одиночестве. Здесь ты остаешься с Ней наедине. Там, на земле, можно забыть о душе, здесь можно забыть обо всем остальном. Нечем закрыться от совести, нечем себя оправдать. Тут перед тобой стоит ПРАВДА. И ты перед Ней – просто кусок дерьма. А главное – ТЫ УЖЕ НИЧЕГО НЕ МОЖЕШЬ ИЗМЕНИТЬ! И тебе теперь вечно с этим жить. Не просто вечно, а ВЕЧНО! Что, плохо?

Вот стенка – побейся об нее головой – полегчает… Плохо тебе, сука? Плохо? Давай-ка вспомним что-нибудь из твоей биографии… Надеешься на жалость? Да сколько угодно! Подходи к кому хочешь, и жалуйся. Более внимательного слушателя не найдешь даже на исповеди. Поплачься, тебя поймут, посочувствуют, расскажут о своих грешках, и полегчает чуть-чуть. Это то же самое, что кусать локти или разбивать руки о стену. Боль отступит, чтобы навалиться в десять раз сильнее. Жалость – это еще хуже насмешки. Она питает твое воспалившееся самомнение, и ты снова начинаешь верить, что ты добрый и хороший, что с тобой поступили несправедливо. Ах, как нехорошо! Но посмотри наверх, и гнойник твоего самолюбия лопнет, разбрызгивая мерзость пополам с твоей гадкой кровью! Ты можешь выжечь себе глаза, но все равно будешь видеть дела рук своих. Ничего не сотрешь, ни одной секунды своей жалкой жизни. Ни секунды! А ведь у тебя этих секунд… Ну давай, возгордись! Заори: «Я не виновен! А судьи кто?! Я делал так, как хотел, и не жалею! Кто вправе судить меня?» – покричи… что? Тишина? Ты, наверное, надеялся на развитие темы… Никто не будет с тобой спорить. Давай, богохульствуй, погрози небесам и аду. «Неправда! Я Человек! Я Личность! Я Свободен!», переспорь всех, кто найдет забавным с тобой спорить. Они все тебе поверят. И посмотрим, насколько хватит самоуверенности. Ты жил в надежде, что смерть приравняет все к пыли, и Там будет все равно. Или, что никакого Там не существует. Ведь тогда можно творить любую мерзость! Живем один раз! Если расплата за все – небытие, то делай что хочешь, пока жив! Смерть – это навсегда! Но ведь ты надеялся, да?.. Тихонечко, в тайне от самого себя. Ведь умирать тебе совсем не хочется даже сейчас. Даже если бы это было возможно. Нетушки. Живи, ходи по кругу самообмана, прячься от страданий в боль, от боли в самоистязания. Твори надежды и сам разбивай их. Ищи выход, которого нет. Гордись, и кайся, молись и проклинай, но живи и помни, что ничего уже не изменишь. Проси прощения и получишь его ото всех, кроме себя. И снова иди по кругу. Считай дни, которых нет, считай удары сердца, надеясь, что цифры победят бесконечность. Найди себе собрата по несчастью и пытайся физическими удовольствиями заглушить боль души. Падай в разврат, содомитствуй, придумай что хочешь, но ты не изменишь ни одного совершенного поступка. Все. Конец.

Город лежал перед нами, распахнув наружу все свои прелести. То тут, то там вспыхивали остатки бензина. Кислорода в воздухе было не больше, чем честных людей на земле, но здешним обитателям это не мешало. Если бы здесь можно было просто задохнуться, это место стало бы самым милосердным во всем Бытии. Как бы не так… Даже мой наполовину обескровленный компаньон вполне мог продолжать свое существование, что, разумеется, не мешало ему испытывать все сопутствующие его состоянию ощущения.

– Зачем ты все это мне рассказываешь? Ты чего-то хочешь от меня, да? Тут все такие…

– Верно. Я хочу вернуть тебя обратно на землю. Живым. И в отличие от твоего недавнего знакомого, я сперва выполню свою часть, а потом потребую выполнения твоей. Но, ты пообещаешь в течение часа делать то, что я тебе прикажу. И тогда, когда я прикажу.