Евгений Третьяков-Беловодский - На свалке Российской империи. Записки журналиста

Стоило миновать паспортный контроль в России, а потом во Франкфурте, и я стал (конечно, на период действия шенгенской визы) гражданином объединенной Европы. В аэропорту Бильбао до меня уже не было никому дела. Быстро получив свои чемоданы, я вышел под моросящий испанский дождь.

Если кто-то сомневается, что бывает шок от красоты, то такому человеку обязательно стоит побывать в одной из европейских стран. Чистота, ухоженность, подстриженные кустарник и газоны, многочисленные цветы, прекрасная архитектура – все это в первые дни ошеломляет.

Но больше всего меня поразило обилие цветов, они здесь везде: вдоль дорог, на балкончиках жилых и административных зданий, в барах, кафетериях и даже на лестничных площадках, не говоря уже о скверах и лужайках. Пышные розовые шары гортензии, алые соцветия герани, бегония, анютины глазки и множество других растений радуют глаз. Названия многих и сами испанцы не знают. На вопрос, как называется тот или иной цветок, мне бесхитростно отвечали – цветы. Любовь к ним у местных жителей, по-видимому, в крови.

Речь испанцев быстра и полна гортанного, раскатистого «р». Интересно значение гласных. К произношению их нужно относиться с вниманием, иначе можно попасть впросак. Если вместо «каньа», что означает в переводе пиво, вы скажете «коньо», то ваш собеседник оскорбится, поскольку «коньо» – это ругательство.

Примечательны бары, коих здесь великое множество. Где поселился один баск, другой обязательно откроет бар – так утверждают мои знакомые. В эти питейные заведения идешь, как в музей. Интерьеры оформлены со вкусом, нет ни одного повторяющегося. Стены одного бара украшают внушительные вязанки сушеного перца, чеснока, в другом развешаны картины местного художника, в третьем на стенах автографы знаменитостей, и везде на стойках тарелки с пинчо – маленькими бутербродиками, пронзенными деревянными палочками. Среди барменов проводятся конкурсы на лучшее пинчо. Готовят их из чего угодно: колбасы, кальмаров, креветок, рыбы, различной зелени, картофеля и т. д. и т. п. Все это кладется на маленький кусочек хлеба в различных вариациях и, как правило, щедро сдабривается оливковым майонезом.

3. Погода и нравы

Погода на севере Испании удивительно переменчива: сказывается влияние океана. С утра может идти дождь. Посмотришь на небо – оно все в тучах, а через час вдруг проглядывает солнце, дождь прекращается, температура воздуха за каких-нибудь полчаса поднимается до комфортной отметки, и люди бегут на пляж.

Но также внезапно солнце скрывается, с гор спускается вязкий холодный туман (здесь его называют «галерна»), и пляж мгновенно пустеет. Впрочем, купающихся в Бискайском заливе людей можно увидеть в любую погоду.

Пляж в Сан-Себастьяне шикарный. Песок желто- золотистый, с мелкими вкраплениями перемолотых прибоем раковин. В хорошую погоду здесь, как говорится, телу негде упасть. Песок усеян людьми, как осенний российский сад яблоками в урожайный год. Идешь, переступая через тела, и любуешься всем этим великолепием.

Нравы здесь просты и, по-моему, подчинены девизу: «Что естественно, то небезобразно». Испанки с обнаженной грудью фланируют вдоль набережной, нимало не стесняясь своего вида. Я был свидетелем, как средних лет пара присела на берегу под скалами пописать (извините за физиологические подробности) на виду всего пляжа. Сделали они это не стесняясь, и особо не скрываясь.

Мужчины и женщины, накупавшись в океане и сполоснувшись в душе, которые установлены вдоль набережной, смело обнажались и переодевались в сухое белье. Здесь к тебе не подойдут и не устроят скандал по поводу того, что ты не так одет. Тут делают вид, что это их не касается, или что это они не видят. Свободная страна – свободные нравы. И свобода эта оберегается в том числе и полицией.

Пьяницы в Сан-Себастьяне наперечет и являются своего рода достопримечательностью города. Мне показали одного такого. Кличут его здесь «Му-му» – по Тургеневу. Он не совсем опрятен, лохмат, с трехдневной щетиной на лице, пенсионного возраста, имеет такую же лохматую неухоженную собаку, которая терпеливо дожидается его у баров, куда он каждый день, начиная с утра, поочередно заглядывает.

4. Милый отголосок старины

Просыпаюсь поздно, часов в десять утра от нежных звуков свирели. Выглядываю в окошко: по улице медленно идет пожилой мужичок с точилом на плече и время от времени дует в дудочку, извлекая из певучей щели короткую нежную мелодию. Эго точильщик ножей – отголосок старины. Он идет мимо баров, кафетериев, мясных лавок. Не часто, но все-таки ему выносят ножи, и он за небольшую плату точит их на своем бесхитростном аппарате, который сегодня такой же, каков был и сотню лет назад.

Покидаю Испанию со сложным чувством. Все здесь хорошо, красиво, я бы даже сказал игрушечно-кукольно: прекрасные дороги, шикарные виллы, живописные касерио (фермерские домики), голубые бассейны, чудные газоны, горы, от которых взгляд не оторвать, и все же хочется домой. Уже начинаю скучать по русской речи, по сосновому бору, по желтому пшеничному полю с голубыми озерцами васильков, наконец, как это ни странно звучит, по нашей неустроенности. «Адьюс» (с Богом), Испания, «асталуего» (до встречи). Мне жаль с тобой расставаться, но я помню истину: «В гостях хорошо, а дома лучше». Надеюсь, еще свидимся.

Девятого сентября было пасмурно. К вечеру ветер разогнал низкие тучи, выглянуло солнышко, и мир преобразился. Ясная погода нужна была как никогда: мы отправлялись в рейд. Мы – это инспектор рыбоохраны В.В.Жуков, капитан катера Н.С.Карпов, моторист Л.Э.Щербаков, общественные инспектора А.Ф.Карпов, А.Г.Лабутин и автор этого репортажа.

В пять часов вечера наш юркий, быстроходный катерок, имея на привязи две моторные лодки, отчалил от дебаркадера и стал спускаться вниз по реке. Рыбаков под Павловом было немного, попались лишь два ботничка, которые мы проверили. А вот ниже по течению, под Окуловскими горами, жизнь на реке била ключом: в огромном поле стоянок сновали лодчонки, а на середине, почти на фарватере, покачивалась моторка.

Едва завидев ее, инспектор Жуков тотчас преобразился. Видимо, за двадцать лет работы в межрайонной рыбинспекции у него на браконьеров выработалось чутье. Он быстро накинул на плечи фирменную тужурку, поправил на бедре кобуру с табельным «Макаровым» и спрыгнул в одну из лодок, снабженную мощным японским движком.

– Чего стоишь, корреспондент! Устраивайся на носу.

Дважды приглашать меня не пришлось. Надел на свою курточку теплую доху на овчине, которую любезно предложил капитан, и, балансируя руками, перебрался в лодку. Уселся рядом с общественным инспектором А.Ф.Карповым, бывшим майором милиции.