Владимир Владыкин - Расправа. Роман в трёх частях

А начинала путь педагога в родном селе Дамишино Новозырковского района, где проработала почти десять лет в той самой сельской школе, которую когда-то сама закончила.

В школе Аня любила больше литературу, так как этот предмет хорошо вела Надежда Ивановна Скворцова, которая увлечённо рассказывала о жизни и творчестве писателей. И это у неё выходило даже с артистическим щиком. За время учёбы в старших классах прочитала почти всего Тургенева и Чехова. Однако после школы вместо литературы почему-то избрала географию. Впрочем, не случайно, так как наряду с литературой Ане нравилось рассматривать карты, изучать историю городов и стран.

Но тогда она была не совсем уверена, что станет непременно учителем. Хотя всё своё стремление подчиняла исключительно заветному желанию. В областном центре пединститута в конце пятидесятых ещё не было; зато в её родном городе Новозыркове уже существовал с начала тридцатых годов, туда после школы и попробовала поступить. Первый провал переживала мучительно долго, отчего даже закрадывалось жуткое сомнение, что она не наделена педагогическим даром. Может, надёжней всего пойти в технический институт по примеру старшей любимой сестры Тамары, которая окончила и уехала по распределению в Ярославль? Да и отец, Севостьян Михайлович, работая на строительном предприятии кладовщиком и бригадиром, однажды обмолвился о том же. Но, правда, твёрдо не настаивал, и никогда порыв своих дочерей не сдерживал, коли пожелали идти самостоятельно по избранному пути.

Севостьян Михайлович от комля крестьянский сын, не сумел до конца выучиться, за плечами была только семилетка да трудные годы колхозного строительства. Потом ушёл работать в районный центр в стройкомбинат, грянула война, как руководитель, для эвакуации имущества предприятия получил бронь. А когда к родной земле подходил враг, он записался добровольцем в действующую армию. И с боями прошёл всю войну до фашистского логова, был дважды ранен. За взятие Праги и Берлина был награждён боевыми медалями. А после войны работал на том же родном предприятии. В тот вечер, когда увидел дочь расстроенную, он сказал:

– И что ж ты думаешь, только школе нужны специалисты? Вот я: мечтал выучиться на агронома, но не успел. Почему бы тебе, Анюта, не исправить мою оплошность? Хочешь, я поговорю с председателем.

– Папа, я бы и хотела, агроном интересная профессия.., но не могу без школы жить нормально. Всё равно добьюсь своего и поступлю. Ты же в колхозе не остался?

– Ну ладно, ладно.., а чем ты будешь заниматься год?

– Работать буду: выучусь на повара, я узнала, в ресторан возьмут. Ты же сам оценивал моё кулинарное умение, разве сейчас я стала готовить хуже?

– Ну как знаешь. В ресторане? Это слово-то не наше, чуждым духом от него несёт. Так что знай моё мнение: а если дух тлетворный, то и порядки там не совсем в нашем вкусе.

– Я понимаю, о чём ты, но…

– Севочка, и что же ты так о нашей дочери плохо думаешь? – вмешалась мать, Дарья Семёновна. В колхозе она работала дояркой, была хоть и полноватая, но не утратила прежнюю фигуру.

– Да я ж не о том, Даша! Анюта у нас правильная, но там-то нравы не наши. И повлияют дурно на её неокрепшую душу…

– И напрасно ты так думаешь, папа, – обиделась дочь.

– Ладно, всё, всё! – поднял он руку. – Я в тебя верю, поступай, как знаешь.

Так и было решено: Аня временно пойдёт работать учеником повара. Севостьян Михайлович и хотел бы, но больше не останавливал дочь. Хотя знал, что эта работа не для неё, к тому же в душе он не мог не сомневаться, что работа в ресторане может набросить на Аню нехорошую тень. А в селе репутация девушки – первейшее дело. Спустя время от жены он услышал, что её на подмену ставили официанткой. Это его возмутило, он даже хотел поехать в Новозырков и устроить там скандал, дескать, незачем красавицу-дочь принимать за ветреницу. Но Дарья Семёновна остановила мужа окриком:

– Да ты в своём уме?! Аню из уважения ставят, чтобы показать какие у них есть работницы…

– Ты это почему её защищаешь? Заодно с ней? Чтобы разбойники на свой лад оценили и потом свои руки распускали? Вот что я в этом вижу!.. – вспылил он.

– Я её не защищаю, а тебя просветляю. Да какие в наши дни разбойники? – деланно удивилась жена. – В городе много студентов, рабочих, инженеров, – хотя Дарья Семёновна так говорила и была права, однако, и к ней закрадывалось беспокойство, что там немало и плохих людей; встречались, конечно, и жулики, воры. И всё равно верилось, что они не запачкают чистоту их дочери, поскольку она разбиралась в людях. Но говоря так, мужа она хотела просто успокоить, скрывая от него и свою тревогу за судьбу дочери.

Тем не менее Севостьян Михайлович был уверен, что в рестораны только ходят непорядочные люди, которые воруют, разбойничают. Но он, как бы взяв на веру слова жены, не стал больше возражать, взялся за домашнее хозяйство. Хотя и после этого разговора судьба дочери нет-нет, да и волновала, но свои мысли уже держал при себе…

Хотя по селу уже растёкся слух о работе дочери. Ему приходилось оправдывать дочь, дескать, пробовала поступить в пединститут в своём городе, но не прошла и с болезненным самолюбием пережила неудачу, ведь не добрала всего бал. А чтобы полезно провести год, устроилась учеником повара при железнодорожном ресторане.

– А чего ж ты, Михайлович, людей судишь, когда наши дети из села уезжают в город? – выговаривали ему односельчане. – Да ты и сам в городе и твои дочери, почему не в колхозе? А младшую в ресторан устроил, другого места не нашёл?

– Вы в своём уме, место я ей не выбирал, умеет готовить, вот и пошла! И мне больше не охальничайте!

– А то наши ничего не умеют! – огрызались женщины. И только их мужья по-умному молчали, дымя папиросами. – Они же не хуже твоих?

– Да разве я ругаю вас, что дети убегают в город? Время уже такое, пусть думают власти, – оправдывался он, – как удержать молодёжь в селе.

Севостьян Михайлович с того раза с болью в душе больше не вразумлял людей, что колхозу «нужна смена поколений». Разве он хотел такой судьбы своим дочерям? Никто не знает, как он отговаривал их от города, чтобы жили рядом с ними…

Аня вовсе не сожалела о том, что устроилась на такую неприличную, по меркам односельчан, работу, к которой не просто люди, а труженики, почему-то и впрямь относились с предубеждениями. Однако и после таких слухов вернуться в родной колхоз её нисколько не тянуло. Не мудрено, что уже тогда наступало время, когда сельская молодёжь уезжала в город. Хотя председатель, по наущению её отца, обещал направить на учёбу в сельскохозяйственный институт, куда, однако, у неё не лежала душа…

Конечно, отец был во всём прав. А что ей до слухов? Кривотолки не истина, но кто бы знал, как и впрямь Ане было нелегко: после она отказалась выходить на подменку официанткой не по ней было вертеться перед посетителями, обслуживать весёлую публику. Но на этот счёт Аня была весьма серьёзной, не по годам самостоятельной девушкой. Да притом стройной, наделённой красивой статью и обликом нисколько не походившей даже на деревенскую ветреницу. Далеко видна благородная стать, гордый, чуть надменный взгляд, откуда всё у неё и взялось. Хотя и отец и мать были высокие, приятные на вид в своём почтенном возрасте, пережившие ужасы войны с маленькими детьми…