Мари Депорси - Танго кузнечиков. Любовное приключение в семейном кругу

Шофёр встретил дублёнкой и стандартной шуткой насчёт загнивающего за горбом капитализма. В машине, задрёмывая, он стал думать о том, какими обычными стали эти поездки, о том, что после многолетнего перерыва Москва опять стала узнаваема, стала приобретать черты города, в котором он вырос и провёл большую часть жизни, о делах, которые ожидали его здесь…

Квартиру сняли в Сокольниках – близко к работе и недалеко от центра. Видеофон в подъезде и запирающаяся площадка на лестничной клетке создавали иллюзию безопасности. Шофёр занёс чемодан, оставил ключи от машины и ушёл. Он бросил вещи, сел на диван, оглядел безликое жилище и взглянул на часы. В Москве начинался субботний вечер. Несмотря на долгий перелёт и усталость, спать не хотелось: его внутренние часы ещё работали по калифорнийскому времени. Он включил компьютер и набрал в поиске «милонги в Москве».

Можно было проведать давно знакомый бывший завод на Казакова – пакгауз, на старости лет ставший огромным залом со столиками вокруг деревянного танцпола и сносным баром. Всё, как он любил – классическое аргентинское танго середины прошлого века. Однако после утомительного перелёта ему хотелось что-нибудь поуютнее. Кофейня на улице его детства показалась хорошим знаком, достойным вечернего ни к чему не обязывающего любопытства.

В небольшом кафе с двумя рядами столиков вокруг приподнятой паркетной площадки несколько пар танцевали под «Малену» Тройлы. Народу было немного. Он заказал коньяк и кофе, достал туфли.

– Привет!

Он оглянулся. Лина, сухощавая узколицая учительница из El Tango, знакомая по прошлым приездам, углядела его с высоты своего роста и подошла поздороваться и расцеловать.

– Давно приехали?

– Только что.

– И прямо сюда?!

– Джетлаг – устал, а спать не могу.

– Ира знает, что Вы тут?

– Ещё не успел позвонить.

Ира, как и её подруга Лора, – его партнёрша по танго в Москве. Он обычно созванивался с ними перед милонгами и по очереди танцевал с обеими – на зависть снедаемому тщетными надеждами залу, в котором так не хватало мужчин.

Не нащупав занимательного предмета для светской беседы, повел Лину танцевать. Вскоре народу прибавилось, искусную тангеру снова пригласили, а ему остался стынущий кофе. Усталость брала своё. Он устроился поудобнее, раскачивая в пузатом бокале лужицу коньяка, и под завораживающие звуки «Una Emocion» начал вспоминать свой первый урок на Никитской.

К тому времени он уже около трёх месяцев занимался аргентинским танго. Увлечение началось случайно. Будучи по природе общительным, он тем не менее довольно редко соглашался ввязаться во что-то, отягощенное участием других людей. Поэтому он долго противился уговорам жены пойти учиться танцевать. И только непобедимый довод, что он всю жизнь сопротивлялся любому её желанию, а она всегда хотела танцевать, сыграл свою роль, и он согласился, надеясь, что идея умрёт сама собой. Жена выбрала сальсу, но на урок они опоздали и присоединились к группе бального танго. Встали в круг и стали повторять за всеми: шаг-шаг, шаг-шаг-шаг, поворот. Это было несложно, минут через десять стало скучно, а еще через полчаса урок, к счастью, закончился. Жене тоже не понравилось, и вся танцевальная идея могла бы благополучно умереть, если бы она случайно не узнала, что в еврейском центре работает класс аргентинского танго, и там занимаются много знакомых.

Когда они пришли, в большом зале, отделённом от сцены огромным тяжёлым занавесом, царило ощущение праздника. Звучала красивая музыка. Помещение было украшено воздушными шарами, на столе возле стены стояли вино и сладости. Женщины на высоких каблуках и в красивых платьях дополняли праздничную атмосферу. В кругу завороженных зрителей танцевала пара – обнявшись, они словно бы просто шли в такт музыке, но траектории их ног переплетались и соединялись, разбегаясь в разных направлениях и чудесным образом не запутываясь. Танец выглядел естественной импровизацией, рисунком напоминал замысловатое кружево и казался неимоверно сложным, приковывал взгляд и заставлял мысленно расшифровывать и расплетать этот орнамент, поражаясь неожиданным разворотам и пируэтам.

Мелодия стихла, зрители зааплодировали и потянулись к столу. Понравившийся танцор подошел познакомиться:

– Я преподаю здесь. Вам понравилось? Спасибо. Хорошо, что зашли. Как раз сегодня нашему клубу исполнился год. Милости просим.

Среди людей, собравшихся вокруг стола, оказалось немало знакомых, многие уже прозанимались год и с энтузиазмом приглашали присоединиться.

Как когда-то с теннисом, а позже с горными лыжами, увлечение танго оказалось внезапным и всепоглощающим. Подкупала, прежде всего, сентиментальность и прямота довоенного аргентинского танго, сплетение необычных шагов и дворовая лирика этих простых и наивных песен. Но стоило начать заниматься, как оказалось, что он не умеет ходить, держать равновесие, ровно стоять, слушать музыку, держать партнёршу перед собой. Никогда до этого он не чувствовал себя таким вопиюще неловким, таким чужим и неуклюжим гостем в собственном теле. Это расстраивало, сковывало, мешало освоить даже самую простую фигуру. Уроки превращались в источник постоянного недовольства собой – с облегчением и радостью, когда хоть что-то получалось. Вытанцовывать фигуры было интереснее, чем работать над техникой, однако желание осваивать танго не отпускало, и на практиках он с азартом претворял в жизнь разученные в классе или подсмотренные в интернете фигуры, отчасти махнув рукой на четкость движений. В партнершах, готовых принять его со всеми несовершенствами, недостатка не было – одинокие не слишком молодые женщины редко пропускали занятия, на практиках терпеливо ждали, когда их пригласят, и допоздна теснились в углу в надежде потанцевать с инструктором.

В московской командировке прерываться не хотелось – и он нашёл школу неподалеку от квартиры, по совпадению, тоже в Еврейском центре, договорился о частных уроках, а преподаватель в дополнение к частным отправила его посещать групповые занятия, чтобы оттачивать чуткость и технику с разными партнёршами. Вечерами в зале с резко спускающимися к окнам стрельчатыми потолками под крышей старинного здания можно было в неосторожном повороте разбить голову – но это не убавляло энтузиазма танцующих.

На первое занятие он опоздал, остался без пары и потому обрадовался, когда прибежала ещё одна опоздавшая, тонкой медноволосой змейкой скользнувшая ему в руки. Разучивая шаги милонги, он обратил внимание, как она грациозна и как легко перенимает все движения. В перерыве он узнал, что Лора занимается йогой и балетом, а на танго ходит только из-за своей подруги, которая «как раз сегодня не пришла». Через неделю они встретились уже как старые приятели, Лора познакомила его с подругой Ирой и её мужем, ярыми приверженцами танго и организаторами милонг. Сходили вместе на субботнюю милонгу, пошли ужинать, за разговорами просидели до утра и расстались друзьями.