Алексей Казаков - Эрос и Танатос. 20 историй о переплетениях любви и смерти

Толик щёлкнул зажигалкой и закурил, сбрасывая пепел прямо на скатерть.

Девушка забеспокоилась в постели. Повернулась на другой бок. Толик посмотрел на веснушчатую руку Феи и вдруг явственно увидел на её запястье толстый, немного синюшный, шрам. Тот самый… Это был оставшийся на всю жизнь след, напоминание о бурной, горячей ночи после школьного выпускного, когда они стали близки. Но их отношения длились совсем недолго, а вовсе не целую жизнь, чего, вероятно хотела девушка с толстой золотой косой. Золотая коса… золотые монеты… золото… зло… зло как программа… человек как персонаж галактической компьютерной игры… Мысли заметались, в душе стало тяжело и колко.

И всё внезапно перевернулось у него в сознании. Толик остро-явственно понял, что если сейчас он уедет с добычей и оставит Фею одну, униженную, обманутую, снова отвергнутую, на этот раз грубо и цинично, то она опять найдёт опасную бритву своего отца. И неизвестно, поможет ли ей кто-то в этот раз спастись: ни матери, ни отца её уже нет на свете, детей нет и не было, а бывший муж – кто знает, где он ныне…

Толик понял, что всё совсем не так, как он придумал себе в утешение, что всё это очень даже сомнительно: его философизмы про некие программы добра и зла… нет же, это всего лишь жалкие попытки оправдать свою назревающую, набухающую гадкой силой подлость. И, наверное, предательство.

Нет, всё надо сделать иначе. Он затушил сигарету о запылённые зубья циркулярной пилы, взял коробку с золотыми монетами.

– Фея… Фея… – потормошил он её за плечо. – Феечка… Дашенька… Пора, красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры … – От волнения он неожиданно вспомнил эти строчки Пушкина. – Сейчас кофе тебе принесу… вино было вчера крепким… на-ка глотни… я тебе сюрприз приготовил… ты такого в жизни не видела! Смотри, что у нас есть!

Фея рассеянно и растерянно улыбалась, неловко и тяжело приподнималась в постели, тёрла глаза. Он подложил ей подушку под спину. Длинноносая толстушка непонимающе смотрела на чашку кофе. Она не могла понять, почему гремит объёмистая жестяная коробка, которую Толик, улыбаясь, потряхивает, держа обеими руками возле уха, словно ребёнок, играющий со сверчком, спрятанном в спичечном коробке.

– Толь, ты это… мне это… короче, никто никогда кофе в постель не подавал… Вообще в жизни. Только в кино видела из жизни богатых… Спасибочки… Во дела-то… Ну Толян, ну приехал одноклассник… Во какие люди есть… – Она смущённо болтала ерунду, не могла остановиться, нервничала, вытягивала шею и губы и прихлёбывала кофе, дуя на него как на чай в блюдечке. – Это чё? Это откуда?.. – Она, наконец, окончательно проснулась и остолбенела. – То-оль? Откуда?

Явившаяся из далёкого прошлого открытая жестяная коробка, стоявшая теперь на стуле у изголовья кровати, словно кипела золотыми монетами, которые, перемешавшись, сгрудились кверху, и, казалось, вот-вот готовы были перелиться через край.

«Сокровище… Со-кровище… Не только „кров“, но также и „кровь“, „кров и ще“ затаились в этом слове. Есть ли кровь на этом кладе?», – промелькнуло в голове у Толика.

– Откуда, спрашиваешь? Да от канадского верблюда! – смеясь, ответил он. – Сюр-приз! Не мог всё рассказать тебе по телефону… Бери себе половину. Твоя доля. Делай, что хочешь. – Он подвинул коробку в её сторону. Толик смотрел на конопатую, растрёпанную и заспанную Фею, и внезапно острая жалость к этой неустроенной и несчастной женщине, смешанная с неожиданной к ней нежностью, как к ребёнку, которого кто-то обидел, охватила его, и что-то тяжёлое и нехорошее перестало теснить его душу. Он глубоко и облегчённо вздохнул. Потом улыбнулся сидящей на постели ошарашенной простушке с лицом, похмельным от вчерашнего вина со снотворным.

– Ты пей кофе-то… Остывает, Фея. Даша, очнись! – Толик нежно погладил её по плечу, и она судорожно схватила его ладонь и не отпускала, он не возражал. Испуганно взглянула на стоявшую на столе, присыпанную штукатурной пылью, циркулярку. – Фефёлкина, соседушка милая, всё по-настоящему! – уговаривал её, как маленькую, Толик. – Это уже не сон. Сегодня на нашей улице праздник, Фея. И даже в нашем дворе! Вот так-то… А чего слёзки потекли по нашим конопушкам?..

День первый.

У меня нет другого выхода. Собственно говоря, он есть – ногами вперёд. Но это подождёт. А сейчас надо соглашаться. Соглашаться на рискованный эксперимент, которого я, чего скрывать, побаиваюсь… да не побаиваюсь, а боюсь. А дневник этот веду втайне от врачей, так как дал подписку о неразглашении. Пять минут назад и начал его вести – в небольшом, но толстом блокноте, подаренном мне кем-то на заводе на Новый год, кажется. Пишу в купе поезда. Скоро подъезжаем.

Проводник объявил мою станцию. Прерываюсь. Скоро выхожу.

В гостинице – номер как номер, только вместо телевизора – радиоприёмник. Очень хорошо. Мне не в телевизор надо всматриваться, а в себя. Ведь после приёма первой таблетки я, возможно, начну как-то меняться. И, надеюсь, – выздоравливать. Постараюсь максимально подробно описывать все свои ощущения, чувства и переживания. Зачем? Интересно потом будет все это перечесть. Но сейчас, пока процесс лечения не начался, сам себе напомню, так сказать, исходные данные: вдруг после таблеток начнёт подводить память?

Мне около пятидесяти, я дважды разведён, у меня двое детей, живущих со своими мамами. Инженер-биохимик. Люблю горные лыжи, дачные шашлыки, джаз. Почему-то с детства тянуло к экзотическим женщинам. Отчасти этот интерес был удовлетворён в рамках южных и северо-восточных регионов СССР. За границей бывал, но без особого восторга, не люблю иноязычие. В тюрьме не сидел, лишь в КПЗ в студенческие годы за уличную драку, срочную службу проходил на Черноморском флоте (ещё советском). Когда дети мои были маленькие, был к ним очень привязан, переживал разводы с их мамами. Сейчас спокойно переживаю разлуку. Что ещё? Ни дети, ни их мамы не знают, что их отец и бывший муж честным и ударным трудом на экспериментальном заводе химических препаратов заработал себе злокачественную опухоль под черепом. Все, проэкспонировал себя, – и хватит. Далее будем описывать процессы в динамике.

Мне надо начинать курс лечения.

Выпил первую таблетку. Она безвкусная, немного волокнистая, словно из прессованных трав. Возможно, там и есть какие-то травы.

День второй.

Этот город мало изменился за последние годы. Он стоит особняком от больших дорог, и все болезни новой социально-экономической формации переживает в ослабленных формах, словно после прививки: всего один зал игровых автоматов, частные магазины и один-единственный ресторан и, что самое приятное, почти нет безработицы. Градообразующее предприятие – местный кирпичный завод – востребован рынком, люди при зарплатах и пенсиях.