Владимир Броудо - Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга четвёртая

Однажды меня вызвал к себе подполковник Гаврюсев и спросил, приехал ли я в училище на машине. На своё несчастье это было так. Тогда он попросил меня съездить домой к Ермакову и передать ему приказание о прибытии в училище. Мне был выдан его адрес. С трудом, но я разыскал Валерия. Он жил в частном секторе, в районе старого минского аэродрома. Лежал Валерий в постели небритым. Я передал ему приказание. Он пожаловался на свою судьбу, что он никуда не поедет, так как в противном случае распадётся его новая семья. А этого его мама не переживёт. Поэтому он объявляет голодовку и будет противиться до тех пор, пока не выполнят его условие, то есть, оставят служить в Минске. Я ему посоветовал немедленно ехать в училище или, в противном случае, держаться до конца. Одновременно спросил, что передать начальству. «Передай, что я болен и в училище не поеду». По телефону я позвонил Гаврюсеву и передал то, что мне сказал Валерий. «А он действительно болен?» – поинтересовался начальник. «Я не доктор, поэтому ничего не могу сказать», – уклончиво ответил я.

Вскоре мы все разъехались, ничего не узнав о судьбе Валерия. Спустя несколько лет ехал в Минск и встретил Валерия в Москве на Белорусском вокзале. Он был рад встрече и рассказал, чем закончилась его история.

Вначале его уговаривали подчиниться. Он не сдавался. Его поместили в психиатрическую больницу. Он выдержал это испытание. Наконец его уволили из армии и оставили в покое. Валерий устроился работать в Минске инженером и стал заниматься в сфере линий электропередач. Семью он свою сохранил.

Работал много, но ханжой не был. Уделял много времени семье, родителям, друзьям и, конечно, себе. Постараюсь рассказать всё по порядку о нашей пятилетней жизни в Минске.

Когда приехали в Минск для поступления в училище, то жили в доме у тёщи Степаниды Адамовны, вернее в доме Ларисы и её мамы. После смерти отца, Лариса, как наследница, оформила дом на себя и мать. В дом прописала и нашего сына Серёжу.

Наш Минск, залечив послевоенные раны, стал энергично строиться. Продолжалось, начатое Хрущёвым, жилищное строительство. Естественно, стройка шла от центра города к его окраинам. Сносились многие деревянные застройки 20—30-х годов. Очередь дошла до нас. Наш тихий, не промышленный район оказался в большом спросе. Деревянные дома сносились, а на их месте строились новые многоквартирные пятиэтажные дома. Дом моих родителей снесли ещё в 1964 году.

Осенью 1966 года дошла очередь и до Ларисиного дома. Жильцов и деревья сада стали переписывать. В доме были прописаны Степанида Адамовна, её старшая дочь Мария, Лариса и Серёжа. Попытался прописаться и я, но не тут-то было.

На всех четырёх человек давали двухкомнатную квартиру. Мы, естественно, не согласились. Соседи по дому, он был на двух хозяев, получили квартиры и переселились. Чтобы мы стали более сговорчивыми, от дома отключили свет, стали разбирать крышу соседней части дома. Мы не сдавались. На ночь, с помощью специальной рогатки, я подключался к электролинии. Наконец, нас вызвали в суд. В суде я был впервые. Странно, на судью мы никак не влияли, но она, выслушав всех нас, заявила:

– Я вижу две разные семьи, и они должны жить раздельно.

Такой был в наше время советский суд «самый гуманный суд в мире», как выразился герой в фильме «Кавказская пленница». Тогда ещё не было рынка, на котором всё продаётся и покупается, в том числе и судьи.

На следующий день после суда нам предложили две однокомнатные квартиры во Фрунзенском районе на улице Скриганова. Нам выделили квартиру на пятом этаже, а Степаниде Адамовне на первом этаже соседнего дома. Наш дом оказался в одном дворе с сестрой Риммой и в двух километрах от родителей. Переехали мы на новую квартиру в начале октября.

В новой квартире мы стали обживаться. Всё необходимое у нас уже было, не хватало только самого необходимого – телевизора. Наконец, в конце 1966 году мы его купили. Это был чёрно-белый телевизор «Огонек», с достаточно большим экраном – 47 см, Львовского завода. Для его покупки нам пришлось одолжить деньги. Покупали его по блату, с помощью друга детства Гарика Шевелевича, который, после окончания института, уже зарекомендовал себя в торговле.

Помню, на просмотр фильма «Берегись автомобили» к нам пришёл в гости мой друг и однокурсник Жора Меженцев с женой Наташей. Работал «Огонёк» долгие годы. Я его неоднократно ремонтировал, даже менял кинескоп. В своё время вмонтировал в него ДМ-канал. Закончил он своё существование в начале 90-х годов, на даче под Тверью.

Освободившись от напряжённой службы в войсках, с постоянными переездами, житьём в случайных местах, с ответственными еженедельными дежурствами, с личным составом, который в самый неожиданный момент может преподнести тебе неприятный сюрприз, я вспомнил о своей детской забаве, содержании певчих птиц.

Мне захотелось держать канареек. Я не имел их в детстве, из-за их дороговизны. Но был наслышан об их необычном пении, представляющих собой ряд звонких, переливчатых трелей, называемых коленами, последовательно следующих один за другим. Знатоки различают в пении канареек до 12 колен. Но завести канареек не так просто. На птичьем рынке или магазине можно купить подделку. Канареек нужно покупать на дому, по рекомендации, прослушав их пение. Такой дом знал отец.

В годы молодости у отца был друг, Пётр Каравай. Много я был наслышан от отца об этом человеке. Пётр, как и отец, был голубятником. Кроме того он держал, разводил и продавал канареек. Однажды с отцом мы направились к нему. Жил Каравай на прежнем месте, где отец провёл свою молодость. Мне, помимо приобретения канарейки, хотелось увидеть и познакомиться с человеком, которого отец часто вспоминал и боготворил. Пётр был несколько старше отца и в молодости его защищал. У хозяина одна из комнат была отведена для клеток с канарейками.

Из комнаты лились непрерывные трели. Поют только самцы. Они называются кенарями. Мы стали обращать внимания на одного из кенарей, которого предложил нам хозяин. Убедившись, что он достойно поёт, мы заплатили за него 10 рублей. Одновременно была распита бутылка водки, принесённая отцом. Своего кенаря мы назвали Митька.

Наслышавшись вдоволь трелей Митьки, захотелось заняться разведением канареек. Снова с отцом поехали к Караваю и приобрели для Митьки Варьку. Самки не поют, поэтому менее ценны. Мы её приобрели за 5 рублей. По весне началось у нас с Ларисой разведение канареек. Сохранился интересный дневник этого мероприятия.