Геннадий Исиков - Наследники Дерсу. Книга 1. Пасека

– Вот это биография! И когда ты успел? И это всего-то, получается, за восемь лет? Вот это да! Просто удивительно! Ты мне сейчас как родственник на всё Приморье! Бывает же так по жизни, когда друзья роднее брата родного!

– Будем надеяться, что так и будет.

– А Досыма Кимбаевича Есимбаева помнишь, завуча?

– Конечно.

– В Министерство его взяли, из Лениногорска уехал, теперь в Алма-Ате живёт.

– Поеду в отпуск – навещу. Душевный человек, помню его наставления, он как отец для меня был, опекал, советом помогал. Рад за него, – инженер посмотрел на часы. – Мне ещё документы директору на подпись, а с тобой не раз встретимся, ты ко мне частенько будешь заходить лесорубочные билеты оформлять на рубки ухода.

Молодые люди улыбнулись друг другу, крепко пожали руки.

В обед Сергей пошёл по указанному адресу устроиться на квартиру. Постучал по штакетнику забора, выясняя, нет ли злой собаки во дворе. Из-за времянки выскочила лайка, вызывая хозяина.

На крыльце появилась молодая девушка, его ровесница, с правильными чертами лица. Успокоив пса, она подошла к калитке.

В её голубых глазах, притягательных и красивых, он прочёл удивление. Наверно, она кого-то ждала, и Сергей втайне позавидовал тому парню.

– Здравствуйте, Ломакины здесь живут?

– Здесь. А вы что хотели?

– В лесхозе сказали, что у вас свободная летняя кухня. Мне жильё снять надо.

– Пошутили над вами, – вспыхнула девушка и слегка покраснела. – А, впрочем, на соседней улице живёт бабушка Севастьяновна, вот к ней сходите, ей помощник по хозяйству нужен. Вот и будете друг за другом присматривать, – лукаво улыбнулась и объяснила, как пройти.

– Хозяйка! – позвал Сергей, придерживая рукой калитку. Из собачьей будки выскочила дворняжка, верно отрабатывая хлеб, залилась заливистым лаем. Из летней кухни, стукнув дверью, вышла бабушка.

– Доброго здоровья вам! – поприветствовал Сергей. – Подсказали, что на постой можете взять, от Ломакиных иду.

– Спасибо на добром слове, – ответила она, подходя поближе и разглядывая парня.

– Я из Казахстана, после армии. Устроился в лесничество на работу, а казённого жилья не будет, пожалуй, с год. Понравится тут – так и свой дом поставлю. Ну, а пока на квартире придётся пожить. Пустите на постой, Христа ради!

Сергею посоветовал так обращаться сосед по пассажирскому автобусу, когда они ехали из Владивостока: «Староверы в Кавалерово частенько встречаются, они не откажут, если Христом Богом будешь просить о помощи какой».

– Заходи. Только пёсика на цепь привяжу.

Севастьяновна жила одна, держала корову, сажала картофель и огородину всякую, обслуживая себя. Дочери и зятья помогали сено наготовить, урожай в погреб заложить. Но работ для мужских рук всегда во все времена хватало: дров наколоть, воды наносить, за скотиной убрать.

– Ну, а сподручно будет помочь? – поинтересовалась она.

– В лесхозе вырос. Привычно. Справлялся.

Севастьяновна пригласила за стол, налила большую кружку молока, отрезала хлеба. Села рядом обсудить плату за постой и питание. Сговорились быстро. Не торгуясь, Сергей принял условия, рассказал о себе.

– А вы, что ж, одна живёте? Родных нет?

– Дочери выросли, а их три у меня, замуж вышли. Навещают. А в родном доме и стены греют.

– А муж?

– Муж на войне погиб. А другой позже ушёл из жизни – ран было много, осколок в голове носил…

– Да, грустная история.

– А чего ж тут грустного, на то она и жизнь. Счастья на мою долю выпало тоже немало. До войны мы втроём дружили, два друга любили меня. Выбрала я того, к кому сердце лежало. Поженились. Трое малых детей, один другого меньше, уже по койкам. Друг его всё не женится, к нам да к нам. Тут война. Погиб мой голубь. Дети подрастают, «где папка?» спрашивают. А сказать-то боязно, горе детям-то какое. С верой, что папка с войны придёт, жили. Война кончилась. Всё ждём. И тут как-то заходит наш друг в солдатском, с медалями, с вещмешком. Поседевший, натерпевшийся войны, постаревший. Узнать-то с трудом. И тут дети кинулись: «Папка приехал!» – все в один голос и к нему на шею, от радости плачут. Как мне было сказать? Грешна. Святую ложь долго носила, пока не выросли. От людей-то не спрячешься. Но, и вправду сказать, никто ни меня, ни детей не корил, и словом не обмолвился, что дети-то ему не родные. В любви и согласии прожили мы, сколько Бог отвёл.

Пообедав и расспросив, где находится поликлиника, Сергей сделал прививку от клещевого энцефалита, зашёл в лесхоз забрать обмундирование, под вечер наносил из колодца воды, истопил баню, убрал в хлеве. Севастьяновна отвела ему свободную комнату, светлую и просторную, бывшую детскую спальню. Он подошёл к окну, разглядывая соседские усадьбы с домами, стайками и времянками, перекопанной землёй после собранного урожая, стожками сена. На соседней улице выглядывал дом Ломакина. «Дочка у него, конечно, красивая, – вспомнил он, – простая, деревенская. И ничего особенного такого в ней нет, но очень уж притягательная. И в лесхозе секретарша ничего из себя, цену держит, красавица. Но дома-то она другая: когда корову за титьки дёргаешь – вот тогда спесь и проходит, знакомо».

– Серёжа, – прервала хозяйка, – попарься в баньке с дороги, – подала чистую старенькую простынь и пахнущее свежестью полотенце. – Дубовый веничек под навесом. Потом приходи, повечеряем.

Сергей снова и снова поднимался на полок похлестаться распаренным веником, отмякнуть в деревенской деревянной баньке, отводя душу за годы службы в армии, облился ледяной водой из колодца. Оделся, отдохнул на маленькой веранде и зашёл в летнюю кухню. На столе стоял потемневший от времени медный самовар на большом подносе старинной работы, припорошенном золой, с фарфоровым заварным чайником в кованой узорчатой корзинке на трубе и блюдцем под краником.

– Самогонки налить? – спросила хозяйка.

– Да нет. Я предпочитаю чай со смородиновым листом.

– Листьев, цветов и ягод малины насушила, сейчас заварю, голубь, а смородина только в варенье, – она захлопотала вокруг постояльца, выплёскивая скопившуюся от одиночества любовь.

– А что это за девушка, что меня к вам отправила, Ломакина? – поинтересовался он.

– Ленка? Она славная. Заместо сына у соседа. Да не везёт ей. То мать ушла рано из жизни, то жених из армии привёз себе жену с ребёнком. По-соседски дружила с Федькой, он старше немного, в школу вместе бегали, потом заженихались, ждала его. А вон, видишь, как дело обернулось.

– А в лесхозе секретаршей работает кто такая?

– Анька Титова, что ли? Да так, выдерга. А человек ничего, хороший. И родители трудолюбивые. Хорошие люди. Папка избаловал дочку любимую. А так ничего. Выйдет замуж – золотой женой будет.

– А причем тут выдерга, не пойму, если девчонка хорошая? Сегодня в лесхозе устраивался на работу, она приказ на меня оформляла, важная такая, прямо министр в юбке. Дёрганая, что ли, по-вашему?