Геннадий Исиков - Наследники Дерсу. Книга 1. Пасека

– Грубо говоришь. Но в этом-то и проблема. Сергей прав: Кодекс надо бы чтить выше, чем попы «Отче наш». А мы ни того, ни другого толком не знаем и не признаём. А это чревато. Вот, к примеру, разбирали мы в райкоме одного, в кавычках, коммуниста. Судили развратника закрытым судом, лишили партбилета, посадили. Идейное воспитание, пожалуй, главнее всего прочего. Не менее важно, чем выполнение плана. Ведь, к примеру, один добросовестно кедры сажает, а другой пучок саженцев закопал в землю – вот и выполнил план, ещё и премию получил. Пойди, пересчитай за каждым, проверь в тайге, кто где прошёл. Мы и воспитываем, и контролируем, чтобы каждый работал честно, на совесть, грамотно. Надо, чтобы каждый молодой человек учился, хотя бы заочно, чтобы понимал профессию, для чего он трудится. А наиболее достойных выдвигаем в депутаты или назначаем на должность. Так оно и есть, но в жизни бывает всякое. Поэтому любое дело надо делать на совесть, призвания доводить до совершенства при воплощении, оттачивать свой ум и, конечно, не только иметь представление о чести и достоинстве, но и жить по этим высоким нравственным принципам.

– Политинформация на сон грядущий окончена. – Володя добавил дров в костёр, повернулся спиной, чтобы подсушить от влажного воздуха одежду. – Светка моя сейчас в постели пуховой, на подушке мягкой, а я тут, как король на именинах, на жердях месяц бока отлёживать буду. А пустой карман, он как бы и не тянет, по-вашему?.. С голодным брюхом ходить тоже комфорта мало. Кто заработать мешает? Трудись! Шишкуй, корнюй, охоться, рыбачь. Тайга богатая. Барахолка в городе есть, перепродавай, что под руку попало. А поиметь молодую девку при случае? Да какой же мужик откажется? Так что мораль пусть коммунисты для себя поберегут. Без неё спокойнее. Карьера мне не маячит, а красиво жить не запретишь.

– Ты хорошенько подумай, о чём говоришь. – Виктор устал от разговоров, пригревшись у костра, его клонило ко сну. – Одно дело, когда ты сам по себе живёшь, и другое, когда один за всех в ответе, а все за одного. Это разные ветви развития гомо сапиенса. Одни в орангутангах так и останутся, другие рай на земле будут строить. И вот возьмут ли тебя туда, это ещё вопрос.

Дым от костра разъедал глаза, ночная сырость проникала сквозь одежду и загоняла в палатку.

– Ладно. Подумаю на досуге. Мне, получается, либо в лесу землянку рыть от социализма подальше, либо с вами соглашаться, но это пока. А там видно будет, кто из нас прав окажется. Вон шмотки из Японии покачественней и красивей, чем наш ширпотреб. Не за горами, видать!.. Ну что, спать будем? – Владимир первым откинул полог палатки, разделся и стал вползать вперёд ногами в спальный мешок.

Сергей лёг спать в энцефалитном костюме, чтобы ночью вставать и подбрасывать дрова в костёр, отпугивая дымом и огнём зверей. Долго не мог согреться, крутился, мешая соседям, потом вспомнил, что голому человеку спать теплее. С трудом разделся в мешке, сложил одежду поверх спальника, вскоре согрелся. Сквозь мягкие мелкие пихтовые ветви, служившие матрацем, спиной ощущал жерди настила, долго не мог заснуть и от неудобства на новом месте, и от впечатлений прожитого дня.

Ему вспоминалось, как они втроём сидели у костра и беседовали, дым витал над тайгой, слышался скрипучий крик сойки, стерегущей покой зверей от тигра, гипнотизирующий взгляд в спину сковал на мгновение мышцы. Вспомнил свою родину, сосновый бор, июльский жёлтый дождь пыльцы, когда цвели сосны. Лучи солнца пробивались сквозь кроны на устланную хвоей землю, и всё вокруг сверкало позолотой. Сказочной красоты наваждение повторялось из года в год, и он с подругой детства бродил по лесу, окружавшему усадьбы лесников.

Однажды в тёплый летний вечер он и Марина остались в бору на ночь встречать зарю. Развели костёр и, сидя на корнях толстой сосны, прижимаясь друг к другу плечами от июльской ночной прохлады, мечтали, как будут строить свою судьбу и счастье. Под утро вдруг послышался треск сухой ветки, и совсем рядом они увидели дикую козу. Спасая жизнь, она выскочила к людям, к костру на поляне, на миг остановилась с мольбой в глазах, оглянулась и, не дожидаясь спасения, кинулась за деревья. Следом на опушку выскочил волк, оценивающе и, как показалось Сергею, с усмешкой посмотрел на влюблённых и кинулся вдогонку за козой. Тогда Сергей впервые пережил страх и за девушку, и за себя, и за козу. Не всё в жизни бывает так безоблачно, как мечтается.

Рассвет они встретили у калитки её дома, утро было омрачено. Они продолжали ходить на свидания, бродили по сосновому лесу, собирали поспевшую чернику, угощая друг друга из ладони, нежились в объятьях. Осенью он ушёл в армию, и до весны, всё реже и реже, она писала ему письма…

«Там Маринка моя, – вздохнул Сергей. – Да какая она теперь моя? Пусть будут счастливы… Но ведь бывает и такой судьба людей, когда верны друг другу оказались до гробовой доски. Это я понимаю…»

Вспомнился недавний случай. Он ехал из Владивостока в Кавалерово. За полдень в Каменке остановился автобус у столовой. У дерева на земле сидел мужчина. Он умер. Кто-то из пассажиров оказался свидетелем, и теперь ждали, когда приедут участковый и прокурор из райцентра. К месту происшествия подтянулись местные жители, говорили, что у мужчины умерла жена, он стал с горя пить. Какие-то дельцы давали деньги горемыке на самогон, затем, заставив подписать документы, у него за долги забрали дом, а его выгнали на улицу. Так он и умер под тополем, прижавшись спиной к стволу. Не сложилась дальше жизнь у него, не смог справиться с потерей подруги. «За собой увела», – шептали старухи.

Наконец, сон одолел, реальность переплелась с вымыслом. Лена приблизилась к нему, её глаза, ресницы, милое выражение лица очаровали нежностью, он осторожно стал её целовать. Она затаила дыхание, словно ждала этих поцелуев. Любуясь друг другом, растворяясь в чудесных чувствах, окутавших их, он всё глубже впадал в сон, а …Аня Титова с завистью смотрела на них.

Тайга доносила тревожные ночные шорохи и звуки.

Сергей проснулся. На каком-то животном уровне он почувствовал опасность, словно по коже прошлись катком из иголок. От страха он открыл глаза, ощутил, что голова замерзла, ухо касалось угла палатки, настил из жердей и веток хвойника надавил спину через спальник. В палатку сквозь полиэтиленовое оконце сочился слабый лунный свет. Сергей различил Виктора и Владимира, они мерно сопели, их спальники скатились друг к другу. Он уловил шорохи: скрип веток от лёгкого ветра, бойкие переливы шумевшей реки. Ему показалось, что он слышит мужской разговор.

«Ничего не понимаю! Но… почему так страшно?! – подумал Сергей. – Наверное, костёр догорел… Тигр пришёл?!» – пронеслось в голове.