Дмитрий Аркадин - Не очень драматические пьесы. Повести и рассказы

Татьяна: – У какого соседа?

Рита: – Это пословица английская. Суть её в том, что всегда кажется – газон у соседа более зеленый, чем собственный. Когда вы идете по своему участку, то видите все недостатки, комья грязи, выцветшую траву. Сосед же, кажется вам, топчет алмазы в траве под ногами. Раскройте глаза шире, дорогие мои, вглядитесь, может вы тоже не замечаете своих алмазов. А песок тем временем продолжает струиться сквозь пальцы, как канувшие годы жизни. Жизнь, что прошмыгнула, как злая соседка. Бог мой, как прошмыгнула жизнь! Я даже никогда не собирала грибы!

Света: – Ой! Я вас умоляю, только про одиночество сейчас не надо! Не такие вы все здесь одинокие! Песочница ваша большая, в ней есть с кем меняться ведёрками.

Рита: – Только товарищам в ней места нет, как заметила Александра. А потому одиночество разным бывает.

Татьяна: – Одиночество – это когда тебя некому забрать из морга.

Марина: – Татьяна, не смешно! Оставьте свой черный юмор! Я думаю, что какой бы старость ни была благополучной, то всё равно страна самого высокого уровня жизни будет всегда виновата в старческих Паркинсонах и Альцгеймерах. Это особенно характерно для израильских стариков и старух, приехавших из России. В их сердцах бьется, конвульсирует великая драма несоответствия между тем, кто они были там и кем они стали тут. И сердца не выдерживают. Их не окликнули вовремя, и они состарились, ничего не успев в новой стране. Эта альтернатива бывает порой для пожилых мучительней, чем умереть молодым.

Света: – Вас всех послушаешь, так старикам лучше выходить в открытый космос, чем на пенсию.

Демонстративно встаёт, уходит. Появляется Алла с аккордеоном в руках.

Алла: – Здравствуйте, жильцы! Как было сказано в одном хорошем кино – человек поёт тогда, когда ему хорошо. Сима! Уверяю вас – с пропажей вашей Найды жизнь не останавливается! Умейте радоваться жизни, чтобы ни случилось. Для того, кто не умеет радоваться жизни, время пребывания на земле проходит быстрее! И еще: никогда ничего не откладывайте на потом! Нам всем, жильцам этого нескучного социального жилья, уже много лет. Нам столько лет, что откладывать уже некуда. Да и вообще – кто откладывает свою жизнь на потом, сам ворует у себя. Живите и радуйтесь сегодня! Пусть даже кто-то посмеётся над вашей способностью просто радоваться дереву эвкалипту, синим волнам на море, дождю, солнцу, улыбке ребёнка!

Лёня (перебивая): – Точно замечено! Я бы предпочёл, чтобы надо мной смеялись, чем плакали надо мной!

Алла: —Завтра у нас будет радость! Завтра в Теплом доме встреча с Дмитрием Аркадиным! Кто его не знает, объясняю: он пишет! Прозаик! Вход бесплатный!

Виктор: – Пишет про заек?! О! У меня начинается мигрень! (Хватается за голову)Среди нас таких нет, кто в детство впал! Одна радость – вход бесплатный! Я бы себе этого не простил – сказки про заек слушать за деньги!

Алла: – Виктор! Не сказки про заек, а человек писатель – про-за-ик! Жанр литературный такой. Очень интересный писатель! Его книга в России даже была выдвинута на соискание Ленинской премии, которая присуждалась всегда ко дню рождения Ленина. Но автору не повезло. Пока раскручивали его имя, дни рождения Владимира Ильича перестали отмечать, Ленина не зауважали, а вместе с ним и автора. Он обиделся – укатил в Израиль. И правильно сделал! В Израиле сегодня эта книга – бестселлер! В общем, завтра у нас радость – встреча с писателем!

Алла играет что-то очень знакомое публике, песню ретро 60-х.

ЗАНАВЕС

Юрий сидит на балконе, в своём кресле. Задрав ногу, неумело перебинтовывает её несвежим бинтом. Даётся ему это тяжело, когда отдыхает, подносит к уху телефон, сосредоточенно ждёт звонка. За спиной хлопает дверь, входит Тимур.

Тимур (удивленно, с тревогой в голосе, складывая в угол пакеты с продуктами): – Папа, что случилось? Что с ногой?

Юрий (виновато улыбаясь): – Ничего страшного. Могло быть и хуже. Не обращай внимания, уже всё прошло.

Тимур: – А что было? Папа, скажи, что произошло?

Юрий: – Да понимаешь, вдруг приспичило на свежий воздух. В массы, к людям, что сидят у входа внизу. Да забыл, что съезда для моего двухколесного танка нет. Так грохнулся с высокого бордюра! Перевернулся аккурат на левую ногу. Кажется, сухожилие потянул, да гематома образовалась. Ерунда, одним словом! Только побаливает немного.

Тимур: – Как ты мог забыть про опасный спуск! Почему поехал без мамы? Ну, я этой вашей Александре устрою весёлую жизнь! Хватит! Верить больше их обещаниям не буду!

Юрий: – Я тебя прошу, не вмешивайся! Сами разберёмся. Лучше расскажи, как ты, как дети? Асма дома, на работе, как она?

Тимур: – Дома всё в порядке. Про Асму, я тебя прошу, ни слова. Всё у неё замечательно. Лучше скажи, компресс ноге тугой сделал, смазал ушиб чем-нибудь? Может, врач нужен?

Юра: – Ничего не надо! Уже лучше. Успокойся, присядь. Я хочу с тобой обстоятельно поговорить. Почему про Асму ни слова? Что происходит у вас?

Тимур: – Папа, помнишь: «Важней всего погода в доме. А остальное ерунда». Погоды в доме нет. У Асмы своя жизнь, у меня своя. Единственное, что радует – дети накормлены. Мама же занята своей карьерой и подругами.

Юра: – А ты хотел, чтобы она занималась мужиками?

Тимур: – Да ради бога! Это убедительная причина для развода. Но у меня к ней свои счёты.

Юра: – Всё-таки о разводе думаешь! Да, сынок, я предупреждал тебя, чуяло моё сердце. Мало русских девочек было вокруг? Но ты и слышать ничего не хотел! Не слушал ни меня, ни маму!

Тимур (нервно): – Папа, или мы меняем тему, или я ухожу! Я сам во всём разберусь!

Юра молчит, потирает ногу, деланно морщится, постанывает. Жалостливо смотрит на сына. Тимур обращается к отцу, доставая и складывая на столике продукты.

Тимур: – Я тут недавно, батя, вспомнил, как я ещё школьником был, и ты взял меня на рыбалку.

Юра: – Это когда мы ходили на Крутую Балку? С тобой мне всегда везло! Четырёх лещей я тогда подсёк. Настоящий улов тогда был!

Тимур: – Я сейчас не про улов, батя. Я про то, как заигрался и свалился с этой балки. Помнишь, упал, распорол острой ракушкой пятку? Кровищи было! Ты страшно напугался, но не запаниковал, оторвал от рубашки рукав, мастерски перевязал, туго перехватил ногу выше лодыжки и остановил кровь.

Юра: – Двенадцать километров нес тебя на загривке к сельскому доктору. Последними словами клял себя, за то, что не увидел, что ты взбираешься на утёс.