Ирина Малышко - Война маленького человека

Агрессивное меньшинство держало город в напряжении, власти бездействовали. Многие митинги отменялись практически перед началом. «Митинга не будет – возможны провокации», – передавалось по социальным сетям.

Переломным в нашем ремейке фильма «Матч-пойнт» стал митинг 13 марта. На площади стояли стенка на стенку два митинга, как две армии под разными флагами. «Орки» с триколорами. Они сгруппировались вокруг памятника Ленину. Некоторые из них, как обезьяны, болтались на памятнике, выкрикивая что-то злобное. Напротив расположилась наша «жовто-блакитная» армия, растянув перед собой, как щит, украинский флаг. Между «армиями» находилась милиция. «Орки» были, как всегда, агрессивны, в нас летели яйца, бутылки. По окончании митинга меня увезла подруга на машине, и концовку я не увидела.

Митинг закончился кровавым побоищем. Милиция расступилась, и «орки» пошли в нападение. В результате этой бойни погиб совсем молодой парень – Дмитрий Чернявский. Его зарезали «орки». Это была первая смерть человека на улицах города с начала наших страшных событий.

После этой смерти все ждали, что скажет «самый уважаемый человек в городе». Он, как обычно, выступил с речью на местном телевидении и произнес, как всегда: «Ребята, давайте жить дружно, давайте уважать противоположную точку зрения».

И мячик упал… упал на нашей стороне поля. Свой матч мы проиграли.

Потом были еще митинги, нас, «своих», выходило по-прежнему много, машины приветственно гудели нам, украинские флаги гордо развевались. Но изменить было уже ничего нельзя.

Уже позднее, странным летом 2014 года, гуляя по пустынным улицам вымершего Донецка, окутанного войной, я обратила внимание на надпись на памятнике, помпезно когда-то подаренного городу его «самым уважаемым человеком». Она гласила: «Мы живем в очень в хрупком мире, будущее которого в наших руках. Каждый может сделать этот мир лучше. Постарайтесь представить его в перспективе». И я тогда подумала, а задумывался ли когда-то «самый уважаемый человек в городе» и его окружение о наших общих перспективах в перспективе… Вопрос как всегда был риторическим…

Потому что потом была война…

«Зеленые человечки» из соседнего «братского» государства вошли в Славянск, «самый уважаемый человек в городе» бежал в Киев. А в Донецке появились первые чеченцы.

«Завтра была война» – это одна из моих любимых повестей Бориса Васильева. Я помню, как читала ее еще в журнале «Юность». Я даже вижу этот журнал, как будто он сейчас передо мной. Повесть произвела на меня тогда сильное впечатление. Было, по-моему, начало перестройки, перемены витали в воздухе, начинался новый, неизвестный период жизни. Читали мы запоем, особенно ценились толстые журналы – «Знамя», «Новый мир» и, конечно, «Юность», публиковавшие запрещенную во времена Союза литературу. Эта повесть как-то по-особому глубоко тронула меня. Кто бы мог тогда подумать, что слова «завтра была война» когда-то станут частью и моей жизни.

Война ворвалась в нашу жизнь неожиданно. Вначале все происходящее вокруг казалось скорее невероятным, чем очевидным. В реальность свершающегося верилось с трудом.

Я, как и многие, пыталась уйти от действительности в работу, что называется, с головой. За месяцы «русской весны» я подготовила и записала две видеолекции. Мой оператор был человеком противоположных политических взглядов. Мы с ним один раз разругались вдрызг. Он удивленно кричал, зная мое московское прошлое: «Ты за бандер?» Но здравый смысл взял вверх, и мы больше к политическим темам не возвращались. У нас было взаимовыгодное сотрудничество. Я обеспечивала его работой, а он мне выдавал качественный продукт за очень адекватные деньги. Для записи лекций я обычно арендовала фотостудию, но на этот раз решила сэкономить и напросилась на стройку к знакомым, я там нашла себе подходящий фон для записи лекции. Был уже конец мая, стройка шла полным ходом, все жили по инерции, в трагический исход событий верить никто не хотел.

Война для меня, как и для многих, началась неожиданно. Ты жил, жил, занимался своими делами, а потом в один прекрасный день – поднял голову, а вокруг тебя уже ездят люди с автоматами. И ты все время хочешь себя ущипнуть и проснуться от этого дурного сна, потому что еще вчера была совсем мирная жизнь.

Помню встречу с первыми «кадыровцами». На перекрестке проспекта Мира (это реальное название улицы) около меня остановился военный джип. Как-то незаметно для нас военный камуфляж уже стал обыденностью. В джипе сидели громадные дядьки с бородами. Одна голова с бородой повернулась в мою сторону, улыбнулась сплошной золотой улыбкой и очень вежливо стала интересоваться, как куда-то проехать. Я в испуге указала куда попало. Потом, когда они отъехали, в моей голове даже мелькнула мысль: «Надо было прокричать им вслед „Слава Украине!“», мысль была вполне осознанной, потому что в реальность происходящего, в реальность этих дядек мой мозг отказывался верить.

Действительность стала осознаваться, когда я поехала к маме на дачу. Дорога проходила через блокпост. Еще пару недель назад его не было. И стояли на блокпосту уже не местные 16-летние пацаны с георгиевскими ленточками и флагами ДНР, одетые в спортивные штаны и балаклавы, как когда-то на бутафорских баррикадах из шин. Это были профессиональные военные с ненашенскими лицами и ваххабитскими бородами, а блокпост был с противотанковыми ежами.

Наш совсем мирный пригородный автобусик, в котором ехали бабки с ведрами, селяне (так моя мама уважительно называет сельских жителей) со своими курицами и петухами, на блокпосту проверяли люди с автоматами. По внешнему виду они были явными чужаками в этом краю. В Москве такой тип внешности называли «лицами кавказской национальности». Это были уже не улыбающиеся златозубой улыбкой дядьки. Когда на тебя направляют автомат, реальность происходящего осознается намного быстрее.

В автобусе все обсуждали происходящие события. «Нужно слушать только российское телевидение, украинское все врет», – сказала одна из женщин. Украинское видеть было в принципе и негде. На даче, как и в Донецке, принималось практически одно российское телевидение плюс телевидение ДНР. Я по просьбе мамы поймала приемником украинский «Промiнь» – услышав звуки украинской речи, мама расплакалась. Я понимала ее чувства, это было очень непросто, когда у тебя отнимают родину.

К нам на огонек зашла соседка. Она, как и многие здесь, была за ДНР. Мама у нее спросила: «А как вы будете жить в Донецкой республике?» Соседка в ответ: «Вон у Ахметова сколько миллиардов, заберем и будем жить…»