Григорий Рыжов - Мои записки. Автобиография. Книга I

Табун лошадей этого колхоза пасся рядом с нашими лугами, где граница была озеро и речка. Несколько лошадей пересекли речку и оказались на наших лугах, всегда чужое вкуснее. Это произошло днём. Наши пастухи загнали их в табун наших лошадей. Надо сказать, табун чужих лошадей не принимает и старается их вытеснить, при этом кусают и лягают их.

г. Асбест. Выступления наездниц. 2015 год.

Лошади были породистые, с нашими не сравнить. Пастухи поймали самых лучших коней и катались на них целый день, а к вечеру прискакали на «пупку». Лошади были в мыле.

Осанка этих коней была красивой. Крепкие ноги, высокая, крутая шея, могучая грудь. Ни словом сказать, ни пером описать – одним словом, красота. На одной из этих лошадей мне довелось прокатиться без седла. Мне было тогда 13 лет. Сев на лошадь, слегка волнуясь, я почувствовал в ней силу и трепет всего её тела. Это не забываемые мгновения в моей жизни. Сама она мягкая и в тоже время упругая, немного похрапывает и изо рта идёт пена. Немного играет, и вся дрожит под тобой.

Я проскакал на ней галопом, она бежала легко и свободно, а у меня захватывало дух – такое ощущение бывает при высокой качке на качелях.

Мне казалось, что, если я отпущу поводья, она поскачет ещё быстрей, а у неё сохранялся запас скорости бега, от этого мне стало страшно. Всё обошлось благополучно. Я остановил её, соскочил, снял уздечку и отпустил лошадь.

Несколько лошадей всё ещё были на нашей территории колхоза. Их конюхи спохватились о пропаже коней и прискакали к нам на «Пупку». Их было четыре конюха лет по 18—19, а нас трое конюхов и трое пацанов. Было страшно, но мы приготовились драться. В руках каждого были кнут или палка, да и ножи тоже.

Затаив дыхание, мы ждали, как будут разворачиваться события. Наши конюхи спорили и пререкались с ними, выясняя отношения. В конечном итоге, обошлось миром. Драться конюхи соседнего колхоза не решились, всё же не дома. Больше таких захватов лошадей не было. Жаль. А то бы покатались с ветерком.

Был в нашем колхозе племенной конь по клички «Мастак». Конь – красавец, красно – коричневой масти, стройный – неописуемой красоты. Сказочный конь. Он был высокого роста. Его в табун не пускали, держали в отдельной конюшне, кормили по специальному пайку, чтобы находился в форме. Объезжал его только один человек в колхозе, больше «Мастак» никого не подпускал к себе. Человек служил на границе и был кавалеристом. А как красиво он скакал по селу, словно в сказке, конь – богатырь. Говорили, что по шоссе он обходил машину ГАЗ – 51. Это была эффектная лошадь.

Да, это был племенной жеребец колхоза. В табун его не пускали, поэтому к нему приводили кобыл к конюшне. Конюшня располагалась на возвышенности, с которой просматривалось всё село. Рядом с конюшней стоял клуб, бывший барский двухэтажный дом. На первом этаже располагался клуб в большом помещении, где могли разместиться для просмотра кино до 200 человек. Здесь же устраивали танцы под пластинки или баян, гармошку. С боку был магазин, там продавали всё, от бакалеи до продуктов питания, а главное водкой и папиросами. На втором этаже располагалось управление колхоза с его бухгалтерией и пр. Здание было запущенным, местами отпала штукатурка, осыпались кирпичи, отвалился местами орнамент.

Невзрачный вид был и изнутри. Ремонтом никто не занимался. Одним словом, колхоз.

г. Асбест. Наездница. 2015 год.

Между конюшней и клубом находился загон для лошадей, а рядом лежали сани и телеги. Напротив магазина всегда толпился народ, была небольшая площадка, где часто играли дети. На это место приводили кобыл для оплодотворения будущего породистого потомства. К ним выводили «Мастака», колхозного жеребца. Зрелище не сравнимо ни с чем. Обычно на зрелище собиралась толпа зевак.

Приводили кобылу на площадку перед магазином, а она, почувствовав уже запах жеребца, начинает вести себя беспокойно, затем «Мастака» выводят из конюшни под узды двое конюхов. Он вырывается, храпит, ржёт и пена течёт изо рта, встаёт на дыбы. Кобыла, увидев жеребца, вся дрожит, ржёт, изо рта течёт пена. Жеребец возбуждён, половой член у него висит, как труба, хвост замотан плотной тканью.

Его подводят к кобыле, он заскакивает на её заднюю холку передними ногами и пытается своим могучим членом попасть во влагалище кобылы. У неё от волнения и возбуждения начинает течь из всех щелей. У жеребца сразу не получается и ему помогают заправить член конюха. И здесь начинается картина маслом, которую не возможно, описать, нужно просто видеть.

Животные находятся в таком сильном возбуждении, что оно передаётся людям, которые видят оплодотворение лошади. Впечатление сильное. Помню раз, после такого процесс, мне пришлось верхом отправить кобылу на конюшню в пожарную часть, которая находилась не далеко от школы.

Кобыла было в возрасте, рабочая и худая. Я еду на ней, а она под каждый шаг попёрдывает: пфы, пфы, пфы…. После этого ей было хорошо.

Произошёл со мной ещё один случай в деревне, всё с этими лошадями. Я с пацанами ездил на покос со взрослыми колхозниками. Это самая прекрасная пора в деревне. Начало июля. Травы наливаются соками. От них исходит такой запах, что сбивает с ног и захватывает дух. Первая трава высокая, в некоторых местах достигает до пояса. Траву в основном на ровном месте косили механической косилкой, запряжённой в лошадь. Затем ворошат скошенную траву, пока не высохнет. На солнце трава быстро сохнет и становится сеном. Солнце беспощадно светит, становится жарко, хочется убежать к речке и купаться, не вылезая из воды.

Бабы сено собирают граблями в небольшие копна, которые с помощью большой петли из верёвки на лошади подтягивают к стогу, где мужики метают сено. Эту работу доверяли нам, пацанам. Работа спорилась хорошо, работали весело, с шутками и прибаутками. Мы помогали, как могли. На лошади подвозили копна, где вилами помогали сено погрузить в телегу, где подгрести и т. д.

Время это было весёлое, и я очень любил побывать на покосе, на настоящем, колхозном. Когда трава превращается в сено, по всему полю расходится ароматный запах, который отдаёт разнообразными оттенками разных полевых цветов. Это настоящее русское поле.

Я подружился с одним колхозником, ему было лет 35. Имени не помню. С 11—12 лет я с деревенскими ребятами стал, глядя на них, учиться курить. У меня не получалось, т. е. после затяжки я дым не втягивал во вдохе в легкие, а глотал.